Игра в слова. Луганский дневник

Я так понимаю, это какая-то новая игра, из совершенно крутых логических игр - кто живёт лучше. Я не начинала в неё играть, но понимаю, что в неё со мной играют буквально все, выехавшие отсюда. И это похоже на покер или преферанс, когда нужно бить более высокой картой или козырем, чтобы не проиграть и набирать больше очков для победы.

Мой друг - эмигрант. Последнее слово он повторяет очень часто. Мне кажется, он перекатывает его во рту как шарик мороженого и получает удовольствие, сказав его ещё раз и ещё… Наверное, раньше из своего Антрацита он мечтал эмигрировать куда-нибудь в Германию или Австралию. Слово осталось, даже по делу, но Германия или Австралия трансформировались в Кемерово.

Говорит, по телевизору их приглашал туда Аман Тулеев. Я тоже смотрела телек в то время, что и он, но меня Тулеев не приглашал в Кемерово, а моего друга с семьёй пригласил. Прямо по телевизору – так и сказал: приезжайте! Эко, да? Смотрели все одно и тоже, но они поняли приглашение буквально, собрались и поехали.

Отчего-то вспоминается Кашпировский, который лечил посредством телеэкрана. Мои друзья собрали свои нехитрые пожитки и выдвинулись в Кемерово – у них там был единственный знакомый – Аман Тулеев, который об этом даже не знал. На месте оказалось, что губернатор говорил образно, как часто говорят чиновники-популисты. Наверное, приглашение для Тулеева было таким же шариком ванильного мороженого, которое он перекатывал во рту, когда повторял это.

Но мой друг понял всё буквально, он вообще из людей прямых и конкретных, он шахтёр. И даже дело не в его прямоте, денег на обратную дорогу у них не было, всё своё ничего они вложили в билеты на свою эмиграцию. И началось – общаги, тараканы, соседи, безденежье. Но они-то ехали не просто от войны, а ещё и по прямому приглашению губернатора, и за два года они смогли сделать такой рывок, который не под силу и многим местным – пройти бесплатную медкомиссию, получить гражданство, взять беспроцентный займ и заиметь квартиру в новостройке с ремонтом от застройщика, в то время как приехавшие с ними или живут всё ещё по общагам, или взяли вторичное жилье по обычной ипотеке с 13% годовых и более.

Последнее, кстати, из разряда той самой игры в словесный преферанс, мне все эти козыри крыть нечем. Мой приятель пишет мне: «Приглашаю и тебя в эмиграцию!» Так, будто речь идёт о парке аттракционов, куда он может пустить меня по билету со скидкой. Нет уж, спасибо. И в Антраците у него была и есть его собственная трёхкомнатная квартира, запертая на неопределённое время. Конечно, ни о каком возврате назад и речи нет.

Он всю жизнь жил в небольшом шахтёрском городке, для которого Луганск был столицей и мегаполисом. В Луганск ездили за покупками, отдыхать, учиться. И Кемерово для него сейчас и Рио-де-Жанейро, и Берлин сразу, - кому что ближе.

В общем, он уверен, что сделал оптимально правильный выбор – выезд, квартира, работа, планы на приобретение машины и бытовой техники в новую квартиру. Странно, что пока он жил здесь, он не проявлял даже похожей рачительности. А там, сидя в общаге с тараканами, он начал писать самому Путину. И, знаете, даже получил ответ – беспроцентный кредит на жильё был как раз ответом в этой переписке.

Конечно, мои ответы на его расспросы как мы здесь живём, звучат мелко, узко и блёкло. Работа (мне повезло!), дом (пусть не в Кемерово, но самый лучший), а главное, - семья, с которой я не хочу разлучаться ни за какие коврижки.

Понятное дело, всё можно пережить. И родители пережили бы разлуку, как это происходит поголовно вокруг. Истории сплошь на десяток носовых платков – дочь где-то, её старые родители с её ребёнком здесь, связи нет, сложно, непонятно… Я не хочу так. У меня ни «разлука», ни «ипотека» не формируются в тот самый шарик ванильного мороженого во рту, чтобы хотелось говорить об этом.

Друзья, выбравшие по ряду вполне прозаичных причин Украину, на красное сукно в нашей партии словесного преферанса выбрасывают свои карты – путешествия, покупки, кафе, фото новых мест, новых блюд, новых городов… И я молчу уже обиженно, потому что я тоже ела бы ту самую шарлотку и тоже фотографировала её, если бы была в том самом кафе… А ещё поездки – сел и поехал в Киев, а потом полетел, куда захотелось, как раньше… И это снова удар ниже пояса – я не могу ни ехать, когда и куда мне захочется, ни лететь – это чертовски сложно и долго.

И мне снова нечем крыть эти аргументы, моя жизнь пресная и спокойная. В ней нет кафе, нет поездов и пляжей сейчас. В ней есть дом. И это то, чего нет ни у кого из моих выехавших друзей. Они шутят: как в молодости мы занимаемся сексом на старом скрипучем диване в чужой квартире, в которой не нужно делать ремонт. И я парирую: радуйтесь, это же вторая молодость, это здорово! Но это всё на словах. Стол на полу, хозяйская посуда с отбитой эмалью, выходные в городе от того, что пойти некуда, а чужая квартира с чужими запахами уже претит. И обида на эту войну, свой город, оставшихся здесь друзей, кто делает ремонты в своих квартирах, хоть и жалуется на безденежье здесь…

Это бесконечный спор в кто-кого-переговорит на лучшую жизнь. Мы пытаемся примерить их жизнь – а вдруг всё-таки стоило уезжать? А они ищут блох в нашей жизни здесь – нет, всё-таки правильно, что уехали.

И никто точно не скажет, где всё-таки лучше, и что было правильным. Здесь или там. Дома или на съёме. В старом городе своей старой довоенной жизни или подальше от войны с огромными планами на много лет вперёд. И, наверное, ответы на все эти непростые вопросы знает всё тот же Аман Тулеев, приглашавший к себе всех-всех, кто хочет жить лучше и спокойнее, кто хочет иметь своё жильё подальше от войны и работу, на которую мои друзья не могут позволить себе даже моря…

Ольга Кучер, Луганск, специально для "ОстроВа"