Луганский дневник. Семейные связи

«Это сколько мы уже не виделись?», - время от времени риторически спрашивает моя мама. Иногда мы поднимаем эту тяжелую тему встречи с родственниками, которых не видели больше восьми лет. Поначалу было не до того, после ждали, что все как-то наладится, потом вмешался коронавирус.

Когда кто-то рядом рассказывает о том, что к ним приезжают родственники или они сами ездят к ним в гости на подконтрольную территоию, у меня это вызывает едва ли не священный трепет – какие молодцы! Мне даже не хочется уточнять, как все это происходит и кто куда ездит чаще. Просто сам факт того, что семья остается вместе несмотря ни на что, вызывает у меня уважение.

«Накануне восьмидесятилетия моих родителей мы подумали, что дальше им будет ездить еще сложнее, и решили, что нужно съездить в гости сейчас. Я наняла машину, которая забрала их прямо от подъезда нашего дома. Вторая машина ждала их с той стороны границы. Они нигде не шли, и я все время держала связь с таксистами. А у родственников они пожили неделю и таким же образом вернулись домой».

История, описанная выше, - почти идеальная. Все ради семьи… Но очень много рядом тех семей, в которых война только расставила точки, висевшие в воздухе годами. Отношения и без того были формальными, а война и подавно не способствовала их укреплению. Тот банальный тест на родственность, когда бежавшие от войны из Луганска приезжали пожить к самым близким на месяц-другой, выдержали не все.

«К нам нормально относились. Но когда я вернулась домой, я целовала стены», - рассказывала подруга.

В семье знакомых принявшие их родственники уже через пару недель стали спрашивать о том отдохнули ли приехавшие и не пора ли им собираться домой. Многие после того лета переставали общаться насовсем, не выдержав поучений политического толка.

Все, происходящее сейчас, очень похоже на наказание изоляцией. Мы можем бесконечно говорить о том, что мы общаемся и мы близки, но мы фактически не видимся, потому что к нам приезжать боятся и не хотят, а мы не находим сил и средств ехать в гости отсюда.

Даже технологически процесс выезда очень непростой. Нужно выезжать через Россию или через Украину. Нужно время с запасом. Нужны средства на дорогу, нужно понимать, как ехать и заранее каким-то образом купить билеты на поезд или самолет.

Уже не купить билетов по интернету – на это нужны средства, банковская карточка. Поэтому билеты нужно покупать или через знакомых, или через многочисленные коммерческие центры с наценкой. Потом нужно рассчитывать время выезда с запасом в несколько часов. Ждать на границе, гадая на кофейном осадке – когда нас пропустят. И только после садиться где-то в поезд или самолет, чтобы как раньше ехать или лететь.

Условно говоря, это как вылезти на свет через очень тесную нору. После отряхнуться и сделать вид, что этого с тобой не происходило.

В наш последний выезд, с нами ехали контрабандисты. Они везли сало на продажу. И технология обмана на таможне была простой – сало было в контейнерах, обернутых в несколько раз обоями. Якобы такие паки аппарат не просвечивает. Половина автобуса была привязана к самолетам и поездам. На границе мы стояли несколько часов. У меня на руках были билеты на поезд на очень приличную сумму по местным меркам. После границы водитель гнал как бешеный, понимая, что самолеты и поезда не ждут, а те, кто должен был лететь, стояли едва ли не на низком старте, чтобы выскочить и бежать.

Автобус был старым, и люди в нем ехали странные. Пахло чесночной колбасой и хлебом, как раньше в плацкартных вагонах. Сама поездка никак не напоминала прелюдии к увлекательному путешествию. Когда мы прошли границу, кто-то из пассажиров сознался, что вез запрещенное, и каждый стал рассказывать, что у него было с собой из того, чего нельзя провозить через границу.

И даже если жить какой-то современной жизнью (интересно, какие у этого понятия критерии?) большие города оглушают. Знакомая, оказавшись ночью в Ростове, была дважды обманута таксистами, которые, видя ее растерянность, «подвезли» ее на тысячу рублей от автовокзала до ЖД вокзала, ссылаясь на то, что никакой транспорт уже не ходит.

Таких историй из новой жизни, когда человек не понимал, как попасть в здание вокзала или когда платил в десятки раз дороже таксисту, думая, что сам никуда не доберется, я слышу множество.

Большинство людей, не выезжая из Луганска все восемь последних лет, чувствуют себя заживо погребенными. Как будто они добровольно оказались в плену или заточении, но с твердой уверенностью, что это и есть свобода.

Мой ребенок при виде поезда – настоящего поезда – кричал от изумления и счастья. Это стоило тех тысяч, которые я заплатила за билет. Я намеренно покупала билет на дальнее расстояние, понимая, что мы не скоро повторим нашу поездку. В дороге изумляло все - чай в подстаканниках, станции, соседи по вагону, проводники в фирменной одежде, краны в туалетах. Я была будто бывалый путешественник, который открывал глаза на мир новичку. А ведь раньше Луганский ЖД-вокзал был одним из лучших. И самолеты от нас летали не только в Киев, но и в Турцию.

Чувство изоляции перманентное. Как самочувствие оно зависит от погоды или каких-то внешних обстоятельств. Слушая истории знакомых, как они ездили на свадьбу в Россию или Украину, поражаешься энергичности этих людей. Ради свадьбы через столько пройти!

В знакомой семье внук пошел в первый класс в Украине. К нему ездит одна из двух, оставшихся в Луганске, бабушек. Вторая не ездит, потому что не получает еще украинской пенсии и у нее нет возможности оплачивать тест на коронавирус и дорогу. Она ждет приезда внука раз в год в Луганск. Любит на расстоянии, копит подарки. Таких вот примеров – сотни и тысячи, когда люди стали заложниками войны, обстоятельств, границ и безденежья.

Если говорить о нашей семье, появилось новое чувство – не дождаться. И мы об этом не говорим вслух, но это чувство есть. Не дождаться того момента, когда все снова соберутся за большим столом, когда не будет места и будет как раньше очень шумно. Но на смену этой картинке приходит другая мысль – а хотим ли мы, чтобы сюда с такими трудностями добирались наши родственники? Ждали в очередях, отвечали на вопросы на границе. Нет. И мы снова терпеливо ждем, играя в эту занятную игру с собственным воображением.

Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"