ОТЛИЧИЕ НЕОФЕОДАЛИЗМА ОТ ФЕОДАЛИЗМА (методологический этюд) (окончание)

[B]5.     Сфера общественной психологии неофеодального общества.[/B]

Существует несколько типов неофеодальных обществ. В современную эпоху (после II мировой войны) наиболее распространенными являются партийно-номенклатурный и коррупционный тип. Между ними не существует четкой границы, поскольку в партийно-номенклатурных коммунистических обществах процветала коррупция и «черный» рынок, а коррупционные системы порождают свою партноменклатуру. Кроме того, возможна эволюция одного в другое, как это, собственно, и случилось на значительной части просторов СССР, где партийно-номенклатурный тип выродился в коррупционный, а он, в свою очередь, через полтора-два десятилетия в некоторых бывших республиках привел к созданию новой партноменклатуры (но уже не коммунистического характера). 

В условиях, создаваемых неофеодальной системой каждого из указанных типов, общество глубоко невротизируется и обычно перегружено всевозможными комплексами и фобиями. Одной из них является ксенофобия, которая может причудливо сочетаться здесь с комплексом национальной неполноценности. Своим вкусом к закрытости как стилю управления и всей жизни, властная корпорация со временем заражает народные массы, и закрытость быстро приобретает силу обычая или национальной привычки. Крайним случаем этого мироощущения является восприятие себя жителем осажденной крепости, к которой у иностранцев якобы может быть только один интерес: захватить (варианты: разрушить, ослабить, подорвать изнутри, разделить). Отсюда небывалая шпиономания и состояние крайней подозрительности в отношении всех подряд: от соседа по коммуналке до встречного-незнакомца. Эти же взгляды – удачная среда для оправдания экономических тягот, товарного дефицита и нищенского быта, который соглашались терпеть, «лишь бы не было войны». В том же СССР далеко не каждый понимал, что подлинная причина скверного состояния прилавков – не происки врага, и даже не гонка вооружений, а неэффективность коммунистического партийного руководства экономикой. Хотя понять это, на самом деле, не сложно. США, например, тоже участвовали в гонке вооружений и страдали от действий коммунистических разведок, но бедностью прилавков и теснотой квартир никогда не отличались. 

И, тем не менее, настроения осажденной крепости и уверенность в происках врага как первопричине всех бед, были характерна практически для всех коммунистических режимов, в особенности для СССР, кастровской Кубы, коммунистической Албании и Северной Кореи. 
Рецидивы такого мировосприятия отчетливо видны и в современной Украине, причем, их легко найти в обеих противостоящих друг другу группировках – власти и оппозиции. Так, при оценке причин нынешних революционных событий многие представители власти объясняют все вмешательством тех или иных стран Запада в украинские дела, а представители оппозиции видят во всем пресловутую руку Москвы. 
Что здесь сказать? Конечно, фактор иностранных интересов и иностранного влияния присутствует в той или иной мере в жизни каждой страны, в т.ч. и Украины, но не стоит его абсолютизировать. Лучше посмотрите, как вы, власть имущие всех политических расцветок, сами долгие годы доводили Украину до нынешнего плачевного состояния… Но вместо серьезного анализа украинской социально-экономической ситуации и та, и другая сторона обычно предлагают публике незатейливую формулу о враге из-за границы. Различается только местоположение врага. Сразу видно, что многие функционеры и того, и другого лагеря прошли в молодости «добротную» школу коммунизма.   

*** 
Но вернемся к общественной психологии неофеодального общества. Одновременно с тягой к закрытости и неприязнью к загранице, в глубине души распорядителей власти сидит понимание отсутствия или фальшивости национальных (отечественных) источников легитимности их привилегированного положения. Отсюда неукротимая тяга к поиску экономической и политической легитимации для себя за рубежом. Помноженная на уже упомянутый инстинкт мелкого вора, эта тяга побуждает сановных казнокрадов постоянно искать за границей «запасной аэродром». Это, в частности, проявляется в стремлении обзавестись иностранными активами, иностранной недвижимостью, иностранными дипломами о высшем образовании и даже паспортами, хотя последнее может создавать определенные юридические проблемы и неудобства с точки зрения отечественного законодательства. 
В итоге, многие жители постсоветского пространства одновременно несут в себе две, на первый взгляд, взаимоисключающие мировоззренческие доминанты: с одной стороны, они ненавидят иностранное и иностранцев (а западных иностранцев - в особенности), с другой – стремятся, при наличии материальной возможности, купить [I]« хатинку»[/I] и учить детей на этом самом Западе. Не говоря уже о том, что они преклоняются перед западными бытовыми изделиями. Так и советский человек недавнего прошлого ненавидел «агрессивный блок НАТО» и одновременно испытывал «священный» трепет перед немецким видеомагнитофоном или итальянским унитазом. У отдельных же представителей человека совкового культ комфортабельного унитаза, видимо, дошел до желания отлить его в золоте, подобно тому, как в некоторых древних цивилизациях из золота отливали статуи богов и правителей.  
Если говорить о высокопоставленных чиновниках неофеодальной системы, то подобный дуализм сознания развился у них в характерные формы, когда человек живет как бы в двух мирах сразу, но публично не дает в этом отчета. Свою собственную страну такой чиновник воспринимает, прежде всего, как источник личного обогащения, легкой наживы, как своеобразную дойную корову, и при этом презирает ее и основную массу ее жителей. Страны Запада, где он за награбленные на родине деньги покупает виллы, учреждает бизнес и учит детей, он воспринимает как нечто высшее его родной страны, но при этом побаивается, чтобы эти высшие порядки распространились на его страну и помешали ему совершать привычное дело теневого, внеправового обогащения.

Итак, у многих власть имущих в коррумпированной стране отсутствует цельность личности, что отличает их от западных коллег по политическому ремеслу. Можете представить себе госсекретаря США, втихаря прикупившего себе роскошную квартиру в Беларуси? Или главного прокурора Франции, построившего себе шикарную виллу в живописных околицах Иваново? Не можете… Зато о прокурорах и премьер-министрах из Украины, имеющих отношение к недвижимости на Западе, неоднократно сообщали СМИ.    
Если взглянуть на историю, этот морально-психологический дуализм в той или иной степени присутствовал в ментальности правящего слоя многих стран, являвшихся колониями т.н. великих держав. В этом смысле представитель криминально-бюрократической верхушки Украины, обросший, скажем, в Австрии, недвижимостью и фирмами, принципиально не отличается от какого-нибудь индийского набоба, построившего в XIX веке в Англии дворец на костях умерших от нищеты жителей своего княжества. Разница только в том, что индийские территории стали колониями в результате завоевания, Украину же никто не завоевывал: коррупция без войны превратила нашу страну в добровольную колонию, а в ее правящем классе воспитала компрадорский характер и колониально-зависимое поведение. А то, что лакей переметнулся от одного господина к другому, меняет ли принципиально ситуацию? И это ли главный повод для печали? 
К слову, было бы заблуждением считать, что вывод денег из страны через оффшоры и другие каналы практикуется только олигархами сегодняшнего дня. Масштабный и, одновременно, теневой, вывоз капитала из страны практиковался еще коммунистической партноменклатурой, в т.ч. под видом т.н. помощи «коммунистическим и рабочим партиям» разных стран мира. Сейчас он просто приобрел иные формы.   

[B]6.     В поисках отсутствующей легитимности. [/B]
Неофеодальные системы и коммунистического номенклатурного, и коррупционного типа, не имея надежной легитимности, со временем начинают демонстрировать тенденцию придумать или заново изобрести ее. Такие поиски легитимности идут по нескольким направлениям, каждое из которых преобладает в той или иной стране в зависимости от ее исторических особенностей. 
Если говорить о странах, где у власти находилась или находится номенклатура коммунистически-партийной или иной похожей природы, это следующие два направления: формирование культа вождя и практики несменяемых президентов. 
[B]Формирование культа вождя.[/B] На этой основе возникает что-то вроде суррогата монархии, а сама правящая партия некоторое время находится как бы в тени, хотя ее роль открыто и не оспаривается. Некоторые примеры: СССР времен т.н. культа личности, Румыния при Чаушеску, Албания Энвера Ходжи. Так, СССР времен Сталина стал походить на своеобразную «красную» монархию - вплоть до возвращения к некоторым ее внешним атрибутам. Партийные съезды длительный период не созывались, решения принимались и обсуждались единолично Сталиным и узким кругом приближенных к нему советчиков, политорганы в армии были временно упразднены, а офицерам были возвращены «золотые» погоны. Кроме того, идеологическая риторика времен Сталина свидетельствовала о частичном переносе опоры режима с интернационально-коммунистических идей на идеи русского патриотизма и даже православия (знаменитое обращение Сталина к народу в 1941 г., начавшееся со слов «братья и сестры»). Особенно эти процессы интенсифицировались во время Великой Отечественной войны.
Однако опыт показывает: культ коммунистического вождя обычно заканчивается с биологической смертью такого вождя или переживает ее на очень непродолжительное время. [B]Коммунистической номенклатурной системе не удается полноценно задействовать ресурс легитимности, кроющийся в монархической форме правления. Переход к фактическому единовластию в рамках коммунистического режима не завершается соответствующим институционально-правовым оформлением и в силу неустранимых идеологических и смысловых причин не конституируется в полноценную монархию.[/B] Система в смысле санкции на власть остается в подвешенном состоянии, поскольку целесообразность ее дальнейшего существования зависит от ответа на вопрос о возможности построения коммунизма (соответственно, когда массы убеждаются в невозможности на практике достичь этого мифического состояния, система разваливается). 
Некоторым и, наверное, единственным на планете исключением является Северная Корея, где на основе культа «великого вождя» и его сына (носящего титул «любимого руководителя») - культа, имеющего характер местной квазирелигии - создана практика передачи высшей государственной и партийной власти по наследству. Тем самым официально декларируемый коммунизм сильно удаляется от европейской марксистской основы и превращается в своеобразную азиатскую деспотию. В чем-то напоминающая  северокорейский случай ситуация сложилась на коммунистической Кубе, где власть от Фиделя Кастро вне реального демократического выбора перешла к его брату Раулю. Как видим, при всем отличии культурной и религиозной матрицы двух стран, неофеодальная система приводит к похожим технологиям передачи власти. Эти технологии очень далеки и от республиканских традиций, и от обычных монархических. 

[B]Несменяемые президенты.[/B] В некоторых странах происходило или происходит формирование юридических основ и практики нахождения у власти несменяемых президентов (например, Беларусь Лукашенко, Туркменистан времен Туркменбаши Ниязова). В некоторых случаях президент находится у власти более двух сроков подряд, а в некоторых – провозглашается пожизненным президентом. В первом случае его фактически монархические полномочия, хотя бы теоретически, прерываются и возобновляются во время выборов, т.е. маскируются вывеской республиканских институтов. Во втором – система обходится даже и без имитации выбора. 
Однако [B]и здесь дело не доходит до институционализации диктатуры одного человека в полноценную наследственную монархию[/B], [B]что накладывает чисто биологические ограничители на власть[/B]: она существует в данном виде, пока жив правитель. Неожиданная смерть С. Ниязова довольно скоро привела к частичному демонтажу его тщательно взращивавшегося культа, носившего явные черты самодурства и мании величия.   

*** 
Свой поиск легитимности идет и в неофеодальных системах коррупционного типа. Одно из важнейших направлений этого поиска - стремление узаконить некоторую часть множества теневых, «серых» и прямо незаконных отношений и сделок. 
В этой связи следует упомянуть, например, тенденцию придать некоторым давно существовавшим на практике вузовским поборам статус легально оказываемых платных услуг. Стремление прикрыть повсеместные поборы фиговым листком хоть какой-то легитимности прослеживается в украинском образовании достаточно четко. В результате обычное, а, значит, и уголовно наказуемое, вымогательство постепенно превращается как бы в узаконенные платежи, в которых вроде бы и нет ничего криминального. 

Среди таких поборов последнего периода – т.н. пеня или «штрафы» за отсутствие студентов на занятиях без уважительных причин, плата со студентов за сдачу зачетов и экзаменов при ликвидации академической задолженности, плата за пользование библиотекой «во внеурочные часы» и пр.  
Следует отметить, что начало процессу узаконивания вузовских поборов было положено еще во времена второго премьерства Юлии Тимошенко в 2007 – 2010 гг. Во время ее правления и при министре образования ее правительства Иване Вакарчуке, позиционировавшем себя в качестве демократа и патриота, несколько раз появлялись сообщения об одобрении министерством образования практики платных услуг в вузах, что неизменно вызывало бурные протесты студенчества Украины. Когда протесты становились особенно массовыми, в министерстве делали вид, что идут на попятную. Однако вскоре идея официального одобрения разнообразных вузовских поборов снова возрождалась. И даже превращалась в конкретные документы (например, [url=http://zakon1.rada.gov.ua/laws/show/369-2009-%D0%BF]Постановление Кабинета Министров[/url] № 369 от 14 апреля 2009 г. за подписью Ю. Тимошенко).  
Подобная политика, начатая при «оранжевом» министре И. Вакарчуке, нашла свое продолжение и при министре образования Д. Табачнике в президентство В. Януковича, тем самым лишний раз подтвердив условность различий между «демократичными» «оранжевыми» и недемократичными «регионалами». Несмотря на смену политических режимов и конкретных персон при власти, система шла и продолжает идти своим курсом. 

Завершает псевдолегализацию произвольных поборов способ их взимания – через кассу вуза. Студенту при этом может даже выдаваться некая квитанция или приходный ордер на внесенную сумму, отчего в его глазах, как и в глазах окружающих, видимость законности платежа только усиливается. 
Однако при тщательном правовом анализе становится ясно, что это - всего лишь видимость законности. Для того, чтобы доказать это, прежде всего обратим внимание на два важных юридических обстоятельства. Первое: в Украине существует статья Конституции, которая говорит о бесплатности образования. Кому недостаточно такой «мелочи», как Конституция, приведу второй аргумент: те студенты, которые учатся на платной (контрактной) основе, предполагается, уже оплатили все издержки своего обучения, и параллельно взимаемые с них платежи за отдельные частности являются, строго говоря, повторной платой за одну и ту же услугу, что прямо запрещено законодательством Украины. Как нельзя, скажем, продав магнитофон, требовать с покупателя отдельно плату за его кнопки, так, строго говоря, недопустимо требовать со студента, оплатившего согласно контракту учебу со всеми ее издержками, отдельно плату за пользование библиотекой. 

Еще одно из направлений придания всевозможным поборам легитимности – непрекращающиеся разговоры о готовящемся… налогообложении взяток. Сами по себе эти разговоры, даже если они пока не вылились в конкретные законы, свидетельствуют, во-первых, о, широкой распространенности взяток и, шире, теневой экономики в Украине, а, во-вторых, о желании придать этому некую правовую основу. Это последнее, в свою очередь, свидетельствует о том, что сознание не только обычных людей, но и части профессиональных юристов практически смирилось с феноменом тотального взяточничества в Украине и не представляет себе иной жизни.
Итак, следует отметить интересную тенденцию последних лет, наблюдающуюся в Украине – тенденцию к легализации сложившейся практики поборов. Это говорит о том, что неофеодальная система коррупционного типа лихорадочно ищет пути легализации, (в т.ч. ту самую санкцию на власть и на получение фактически уже получаемых доходов), которой ей так остро не хватает. 
Естественно, что, [B]непредвзято рассмотренная с точки зрения права, такая легализация в принципе не может быть полной и бесспорной – она всегда частична и всегда сомнительна . И практически всегда вызывает справедливое возмущение здоровых сил общества, в том числе новой генерации студенчества, не согласной мириться с социальной несправедливостью. [/B]

В целом же, как видим, [B]ни один из типов неофеодальных систем, несмотря на активные поиски, не нашел для себя удовлетворительной легитимации в современном мире. [/B]

[B]7.     Доминирующий способ производства при феодализме и неофеодализме. [/B]
Еще одним  принципиальным отличием феодализма от неофеодализма является то, что [B]феодализм как политическая реальность соответствует своему экономическому базису, а неофеодализм – нет.[/B] 
Поясню этот момент. При феодализме производительность труда в целом невелика, а средства производства по сравнению с буржуазным способом производства достаточно примитивны. Основной площадкой производства материальных благ при феодализме служило натуральное хозяйство крестьянина и сеньора. Иными словами, феодальная политическая форма и феодальное экономическое содержание взаимно дополняли друг друга. 

В отличие от этого, неофеодализм как политическая и общественная система, возникает и существует при развитом производстве индустриального типа, внутри буржуазного по своей экономической природе производственного базиса. Современная экономика характеризуется высокой степенью товарности, высоким уровнем производительностью труда, наличием сложных средств производства, вобравших в себя огромные количества прошлого общественного труда, а также развитыми, высокопродуктивными технологиями. Более логичной формой для такого базиса было бы классическое буржуазное государство, а не неофеодальная структура. 
Скажу больше. Неофеодальная структура не только не обязательна для современного производства, но и является большим тормозом для его дальнейшего развития. Иными словами, неофеодальный экономический уклад и обслуживающая его политическая форма, которые существуют в современных условиях высокотоварной, индустриальной, буржуазной экономики, являются своего рода патологической мутацией. Поэтому [B]неофеодальный уклад[/B] м[B]ожет быть ограничен и устранен не только без какого-либо ущерба для производительных сил и технологической основы общества, но и с явной пользой для них.  [/B]

[B] 8.     Некоторые выводы.[/B] 
1)     Существующее в некоторых постсоветских государствах и в Украине общество, характеризующееся высоким уровнем развития коррупции и взяточничества, с качественной точки зрения не является обществом буржуазной демократии. Оно также не является и феодальным обществом. 
2)     Именно распространение коррупции способствует негативным изменениям в общественной психологии украинского общества, формирует в правящей верхушке компрадорские черты и превращает Украину в страну с колониально-зависимым поведением по отношению к другим государствам и блокам государств. 
3)     Повышение удельного веса теневой экономики крупнейших постсоветских стран привело к втягиванию во власть представителей уголовной преступности и спецслужб. Без уменьшения теневой экономики и спроса на теневые схемы экономической активности смена отдельных персон и даже партий у власти практически не приведет к улучшению ситуации.  
4)     Неофеодальный экономический уклад не имеет и не может иметь полноценной легитимности и является патологической мутацией товарно-денежного хозяйства. Он может и должен быть ограничен и устранен без какого-либо ущерба для производительных сил общества. 
5)     Именно уменьшение теневой экономики, искоренение коррупции и взяточничества должно стать на данном историческом этапе главнейшей задачей национально-освободительной и социально-освободительной борьбы народа Украины, сразу после отлучения от политической власти нынешней компрадорской верхушки. Только освобождение от коррупции позволит сохранить страну от распада, поскольку коррумпированные региональные сообщества представляют наибольшую угрозу территориальной целостности страны.  
6)     Некоторые политические силы, относящиеся к т.н. оппозиции, по своему происхождению и действиям во время пребывания у власти мало чем отличаются от нынешней партии власти. Нерешительные и непоследовательные действия оппозиции в нынешней революционной ситуации лишний раз доказывают это. Несмотря на радикальность публичных высказываний, оппозиция на деле постоянно скатывается к недопустимому компромиссу с режимом, компромиссу, который уже не раз приводил ее к проигрышу, а страну - сбивал с демократического пути. Для победы над коррупционным укладом, обслуживающим его режимом и последующей модернизации страны народ Украины должен создавать новые, мощные и массовые демократические движения и партии, новые механизмы контроля над действиями власти, в т.ч. и будущей демократической власти (если она, конечно, будет установлена в обозримой перспективе на всей территории Украины).         

В настоящее же время и в России, и в Украине разного вида неофеодальные структуры (спецслужбистские и криминальные соотвественно), овладев большой властью, тормозят развитие экономик обеих стран. Вопрос их устранения – дело времени и политической зрелости наций. В Украине этот процесс, похоже, начался. Можно сказать, что крах неофеодальной системы в Украине, если он произойдет в ближайшее время, будет болезненно воспринят политическим руководством России, поскольку вполне справедливо может быть расценен ею как предвестник его собственного краха.