МЕНТОЗЭКИ

Утренняя перекличка в тюрьме. В две шеренги выстроились зэки в полосатых «фирменных» робах. Начальник зоны в окружении надзирателей (или, выражаясь сообразно описываемой среде, вертухаев) бережно держит что-то в руках на бархатной подушечке и, подойдя к одному из заключенных, кладет ему на плечи два отливающих золотом офицерских погона.

- Поздравляю, тебе звание вернули, – произносит начальник. – Можешь утром привинтить себе на робу! – и, отходя от заключенного, ухмыляется.

Подобная картинка – не столько фантазия, сколько вполне возможный оборот событий. Как сообщали газеты и телевидение в последние дни 2013 г., [url=http://www.ostro.org/general/criminal/news/434082/]апелляционный суд Донецкой области вернул специальные воинские звания трем сотрудникам донецкой милиции, осужденным [/url]несколькими месяцами ранее за издевательство над человеком. Напомню: жителя Донецка, обычного работягу, шахтера, милиционеры задержали за распитие пива в общественном месте, избили и подвергли издевательствам. После того пострадавший перенес несколько тяжелых операций и стал инвалидом. В марте 2013 г. один из районных судов Донецка приговорил трех обвиняемых к 10, 5 и 4 годам заключения (при этом двух из них – с испытательным сроком, т.е. они были освобождены в зале суда) и лишил их милицейских воинских званий. Вот такая история. А теперь апелляционный суд вернул осужденным звания, хоть и оставил в силе остальную часть приговора.

Сразу скажу: я здесь не буду говорить о моральном облике подонков, издевавшихся над человеком. И не буду давать оценку решению апелляционного суда на предмет того, справедливое оно или несправедливое, правосудное или неправосудное – пусть оно останется на совести судей, его принявших. В своих дальнейших рассуждениях я как раз буду исходить из того, что решение апелляционного суда, подобно всякому иному судебному решению, вступившему в законную силу, является обязательным к исполнению. Иначе говоря, буду отталкиваться от этого решения как от уже свершившегося факта и попытаюсь проанализировать, что из этого может следовать. Поверьте, здесь нас ждет немало интересного.

Итак, [B]первое.[/B] Известно, что в последние несколько лет в независимой Украине участились резонансные преступления, совершенные работниками правоохранительных органов, и, прежде всего, такого их массового отряда, как милиции. На слуху множество случаев управления транспортными средствами в нетрезвом состоянии, приведших к ДТП с человеческими жертвами, издевательства над задержанными, пытки, избиения, странные смерти в милицейских застенках. Ну и, конечно, Врадиевка, ставшая для Украины чем-то подобным деревне Орадур для французов. В связи с этим милиция подвергается острой критике, и к ее представителям люди нередко применяют разные нелицеприятные эпитеты, вроде «преступники в погонах». И если раньше это была метафора, образное выражение, то [B]отныне выражение «преступники в погонах» - это не только литературно-художественный оборот, но и юридически зафиксированный статус. [/B]
Доказать это очень просто, как решить школьную задачку в три действия.
1) То, что осужденные милиционеры, о которых идет речь, есть преступники, установлено в судебном порядке: судом первой инстанции и подтверждено апелляционным судом.
2) Решение о лишении этих граждан специальных воинских званий, принятое судом первой инстанции, отменено апелляционным судом, который является более высокой судебной инстанцией. Стало быть, те осужденные граждане по-прежнему являются обладателями званий. 
3) Напоминанием окружающим о воинском звании гражданина являются погоны – наплечные знаки различия военнослужащих и работников милиции.
 
Следовательно, имеем случай, когда в одном лице слились статус граждан как преступников и как обладателей милицейских званий (в т.ч. офицерских, поскольку двое из трех осужденных – офицеры: лейтенант и подполковник). 
Итак, нынешнее номинально-украинское государство породило новую реальность. Знакомьтесь: преступники с милицейскими званиями, или преступники в звании. И, при том, на совершенно законном основании (решение суда обязательно к исполнению всеми и вся и имеет силу закона).
В СССР в последний период его существования острословы придумали термин «ментозавры». В нынешней же Украине впору говорить о ментозэках. Или, если угодно, о зэкоментах.

[B]Второе.[/B] За всю историю советской и украинской милиции множество ее сотрудников были уволены из ее рядов с примерно такой формулировкой: «из-за несовместимости высокого звания офицера милиции с моральным обликом» такого-то сотрудника. Теперь подобные  формулировки, наверное, можно спокойно выбросить в мусорную (или в мусорскую?) корзину. Получается, совместимо, всё совместимо, и не только с каким-то там моральным обликом, который в законе не прописан, но и с вполне конкретными (и притом весьма тяжкими!) преступлениями.  

[B]Третье.[/B] Заметьте: [B]эти осужденные милиционеры – не оборотни в погонах, а именно преступники в погонах. [/B]Оборотни – это уже вчерашний день. Маскироваться, конспирироваться и прикидываться хорошими нашим «героям» уже не надо, поскольку они официально разоблачены и осуждены судом.

[B]Четвертое. [/B]Данная ситуация наверняка должна представлять огромный интерес для историков полицейских и специальных служб всего мира. Она показывает, что [B]в своей инволюции милиция СССР и независимой Украины прошла несколько этапов: от преобладания относительно честных ментов к умножению «оборотней в погонах», а от них – к появлению явных и открытых преступников (и даже заключенных) со званиями.[/B] Отличная тема для не одного десятка диссертаций в полицейских академиях и на юридических факультетах ведущих университетов мира. Опять прогремит Украина! Только на этот раз ее слава [I]«згомонить степами»[/I] не только [I]«від Сяну до Дону»[/I], а гораздо шире: как минимум, от Скалистых гор в США до берегов реки Хуанхэ в столь полюбившемся Януковичу Китае.

[B]Пятое.[/B] Что будет дальше, на очередном этапе разложения государства, трудно и представить. Возможно, какие-нибудь иррегулярные провластные соединения, скорее банды, вроде саддамовских федаинов, вершащие свое, уличное «правосудие» с помощью кулаков, бит и ножей. Кстати, зародыши этого есть уже сейчас в виде знаменитых «титушек», перебрасываемых по стране из конца в конец на поездах и автобусах. Так что ждать, наверное, осталось недолго…
 
Что ж, не случайно нынешняя власть так ревностно защищает идолы Ленина. Коммунисты хотели стереть грань между городом и деревней, а правители нынешние, похоже - между зоной и волей. На зоне будут преступники с возвращенными по суду погонами, а на воле – обладатели погон, ведущие себя как преступники, но еще не попавшие под суд. При этом оба «сосуда» будут сообщаться.
Известная формула Карла Маркса «деньги – товар – деньги» преобразуется в формулу «деньги –погоны – деньги». В процессе такого круговорота граждане, условно осужденные, и мы - остальные, условно свободные, сольемся в единое целое новой Украины. И большой дружной колонной, под окрики конвоиров и под руководством дважды несудимого главнокомандующего, пойдем куда-нибудь интегрироваться. Логичнее всего – в сибирскую тайгу. 
А «Орден Свободы» в такой стране нужно будет, сообразно новым понятиям, переименовать в «Орден УДО» - условно-досрочного освобождения. И награждать им, в том числе посмертно, каждого, кто прожил жизнь и умер в Украине. Освободился, так сказать...

[B]Исторические прецеденты. [/B]
Если говорить о ближайших исторических аналогиях того, что сейчас происходит в Украине по части совмещения статуса преступника и офицера, первой приходит на ум мысль о штрафбатах. Тогда, в разгар Второй мировой войны, коммунистический режим, потеряв огромные территории и испытывая острую нехватку живой силы и техники, давал возможность тысячам осужденных идти на фронт и «кровью искупить свои преступления перед Родиной».
Однако на самом деле эта аналогия подходит не вполне. При более пристальном изучении истории со штрафбатами я выяснил следующее.

Штрафбаты стали формировать прежде всего не для того, чтобы брать туда заключенных из тюрем, а для того, чтобы решить проблему большого числа военнослужащих, осужденных военными трибуналами с отсрочкой исполнения приговора. Дело в том, что нередко такие военнослужащие скрывали свою судимость и смешивались с остальной массой военнослужащих. Чтобы избежать этого, в штрафбаты направляли, прежде всего, не зэков из тюрьмы, а «военнослужащих, осужденных военными трибуналами с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны» (приказ № 323 от 16 октября 1942 г.). Иным словами, военнослужащий, хоть и считался осужденным, еще не был заключенным.

Кроме того, осужденных, как правило, военный трибунал лишал воинских званий. В тех же случаях, когда в приговоре военного трибунала ничего о лишении воинского звания не говорилось, такое лишение производилось непосредственно перед отправлением в штрафбат на основании разработанного чуть позже «Положения о штрафных батальонах действующей армии». Так, в разделе III, пункт 10, говорилось: «Лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава, направляемые в штрафной батальон, тем же приказом по дивизии… подлежат разжалованию в рядовые». 

Лица, осужденные приговором военного трибунала, были одним (причем хронологически первым) из источников пополнения штрафных батальонов и штрафных рот. Вторым путем попадания в штрафные части была отправка туда по приказу, за те или иные провинности. Попасть в штрафбат по приказу и сохранить прежнее воинское звание, в отличие от случая с приговором трибунала, было уже даже теоретически невозможно, поскольку упомянутое «Положение…» предусматривало автоматическое разжалование направляемых в штрафную часть в рядовые.   
Звания возвращались только тем, кто отбыл наказание и освободился из штрафбата или штрафной роты.

Иными словами, даже сталинская государственная машина стремилась, насколько это было возможно, разделить во времени и пространстве статус осужденного и штрафника, с одной стороны, и обладание офицерскими воинскими званиями, с другой. Как видим, даже в условиях кровавой тоталитарной диктатуры присутствовало понимание того, что для престижа государства эти материи смешивать не следует. А в независимой Украине, да еще и в XXI веке, это понимание, похоже, сходит на нет.