Свет и тени украинской действительности. Статья3.

Очень хочется сказать украинским политикам и политическим «писателям», которые якобы ратуют за единство страны, а на деле раздувают межрегиональные противоречия в Украине: «Чего вы от нас хотите? Мы между собой за вас воевать не будем!». Хотя, можно было бы выразиться еще определеннее: речь идет  не вообще  о межрегиональных противоречиях, ведь никто не пытается столкнуть между собой Волынь и Приднепровье. Речь давно идет о поддержании напряжения между Донбассом и Галичиной. 

«Всё будет Донбасс»? 

Приход к власти Виктора Януковича, смена властной команды с новой силой возвращает этот вопрос в фокус духовной жизни страны. Синхронно в начале нынешнего лета со стороны национально-демократических сил прозвучало несколько довольно сходных заявлений. Их результирующим является выражение некой угрозы, исходящей из Донбасса и из Донецка как его главного центра.

 Цитат можно приводить много. Вот Вадим Карасев подводит итого деятельности новой власти за 100 дней: «Знаете, фильм такой есть – «Угнать за 60 секунд» с Николасом Кейджем? Так вот, в нашем же случае за сто дней власти успели вырыть котлован с тем, чтобы строить новое здание Украины по-донецки» (День. – 2010, 4 – 5 июня – С.4). Это даже даёт основание киевскому политологу «обогатить» классификаю политических режимов: «По сути, это превращение нашей молодой буйной, скандальной, гормональной (у молодых всегда ведь играют гормоны) демократии в пресную, кислую донецкую постдемократию» (Там же). Вот так! Не какой-нибудь Аристотель, сопоставляющий демократию и политию, как неправильную и правильную формы государственного устройства. Здесь гормональное сопоставляется с пресным, которое оказывается еще и кислым. Еще старик Фрейд говорил, что через такие оговорки просачивается подсознание. Особенно при крайнем раздражении от смены социальной позиции. 

Но это раздражение поразило этим летом не одного политолога. Меня удивила в уважаемом электронном издании «Українська правда» статья Сергея Грабовского «Украина между «тут» и «там»: феномен Донбасса» (http://www.pravda.com.ua/articles/2010/07/5/5196498/view_print/). Статья известного журналиста, умеющего писать интересно и глубоко, оказалась явно слепленной на скорую руку. Фактически она состоит из одних цитат. Вначале Сергей Грабовский заимствует из «Википедии» само определение Донбасса, с удивлением возвращаясь к факту, что часть нашего региона «заехала» в Ростовскую область Российской Федерации. Дальнейший текст состоит из цитат, которые автор одолжил из публикаций академика Ивана Дзюбы и журналиста Бориса Бахтеева. Даже рассказанная Сергеем Грабовским от своего имени история о некорректном поведении в поезде Донецк – Киев «донбасской семьи», которая просыпается в пять утра и будит бедного киевлянина, оказалась полностью заимствованной у Бориса Бахтеева. Киевскому журналисту этот пересказ нужен для вывода: «Этот эпизод сам по себе ничего не обозначал бы, если бы не был типичным… Просто все должны быть одинаковыми, индивидуальность – не в почете, носители истины лучше всех знают, как должно быть…». Сергей Грабовский за открытым им миссионерским поведение донбассовцев усматривает коварный план: «Донбассовцев долго и настойчиво приучали к тому, чтобы они осознали себя чуть ли не носителями истины, недоступной для других». Истина эта выражается таинственной (или примитивно) формулой: «Всё будет Донбасс!» Исходя из этого, коварные донбассовцы вначале построят Донбасс с центром в Киеве, а затем – с центром в Вашингтоне.  

Сергея Грабовского ужасает социальное качество нового претендента на общеукраинское, а в перспективе, очевидно, и мировое господство. Он восклицает: «Таким образом имеем неосоветскую в своей массе общность, члены которой (как верхние, так и нижние) стремятся (одни искренне, другие нет) «осчастливить» все государство, переведя «часовые стрелки» украинского нациесозидания лет так на 100 или минимум на 50 назад. 

От такого вывода уже недалеко до обоснования превентивных карательных мер. Хотя бы в том духе, который в 2004 г. был выражен в надписи, которая красовалась перед железнодорожным тоннелем в Киеве при выезде на мост через Днепр «Донецких – в Донецк!». Самому Сергею Грабовскому такой вывод показалось делать, очевидно, не политкорректно. Поэтому он закончил свою статью цитатой из работы Ивана Дзюбы, где речь идет о патриотизме жителей Донбасса, который, по мнению академика, может иметь как стимулирующий, так и деструктивный характер для всего общества. Закрывшись как щитом этим взвешенным высказыванием, Сергей Грабовский заканчивает свою статью вопросом: «А теперь – вопрос вопросов: во что, в конце концов, выльется эта отдельность и какими играми нас порадуют эти теперь уже всеукраинские «элиты»?». Вопрос, нужно думать, риторический. 

Как мы уже отмечали, выступлению Сергея Грабовского предшествовала, (став  источником вдохновения),  появившаяся на сайте «Свобода» статья Бориса Бахтеева «Потерянный Донбасс» (http://www.svoboda.com.ua/index.php?Lev=archive&Id=5753). 

 Она тоже начинается с тревожного заявления: «”Всё будет Донбасс.“ До какой меры эта полушутка является близкой к реальности мы смогли оценить только теперь. В том состоит сила, а одновременно и слабость новой власти: она ведет политику так, вроде имеет дело только с жителями Донбасса и вроде ожидает только присущей этому региону общественной реакции». 

 Донбассология, таким образом, становится предпосылкой спасения украинской идентичности. Ведь в новой обстановке нужно понять угрозы, исходящие от Донбасса. 

Борис Бахтеев перечисляет перечень черт, которые, с его точки зрения, характеризуют жителей Донбасса. Как ни странно, первая, выделенная им черта, касается архитекторы. Он открывает, что дома донбассцев своим прототипом имеют русскую избу, а не украинскую хату. Делая этот оригинальный вывод, он не уточняет, какую избу он имеет в виду – южнорусскую или северорусскую. Они весьма отличаются. Но тут – не этнографическое исследование, а компромат: «Проедте Донбассом, его сёлами, шахтерскими поселками, даже окраинами больших городов – как говорят, районами малоэтажной застройки. (Выходцем из такой вот рабочей окраины является, к слову, Виктор Янукович.) Присмотритесь. Дома – даже «крутые» двухэтажные особняки – не оставляют сомнений относительно их архитектурного стиля: происходит этот стиль не от украинской хаты, а от русской избы. Вокруг тех домов – преимущественно огороды, а не сады. Конечно же, выглядит все не так, как где-нибудь под Москвой. Но после пересечения близкой российской границы, жители Донбасса видят то же самое, что и дома. Такого заметного контраста в бытовой культуре, как, скажем, между Сумской областью Украины и Курской областью России, тут нет». Удивительное открытие! А если внимательно присмотреться, то в районе Шахт и Новошахтинска можно увидеть и терриконы. А если прислушаться, то и разговор местных жителей окажется мало чем отличающимся от разговора жителей Донбасса. Чтобы не удивляться таким общеизвестным фактам, нужно отказаться от представления о государственной границе как о некой волшебной черте, делающей все, находящееся за её пределами, не похожим на находящееся внутри. Восточная государственная граница Украины не совпадает с другими существующими на данном пространстве границами. Она рассекает широкую контактную зону между украинским и русским этническими организмами, отсекает часть исторического Донбасса, разделяет сложившиеся городские агломерации (скажем, Свердловск – Червонопартизанск – Гуково). Поэтому, наивно ожидать увидеть сразу за границей нечто, радикально отличающееся от того, что есть на украинской территории.

Установив наш избяной архетип, Борис Бахтеев приводит свои соображения о чертах жителей Донбасса, о которых и другие авторы высказывались уже много раз. Край наш формировался переселенцами отовсюду, поэтому он сложился как своеобразный «Дикий Восток» Украины. Здесь очень много аналогий с Соединенными штатами Америки. Успех для донбассцев – не результат квалификации и личных качеств, а следствие успеха. В целом же, Донбасс – это большой плавильный котел, в котором уже «сварилась» некая «протонация». «Таким образом в Донбассе сформировалась такая себе «протонация» или, вне сомнения, отдельная этнокультурная группа. Жители региона осознают его частью Украины – во всяком случае, номинально, но вместе с тем они противопоставляют его «сельской Украине». Осознание отдельности Донбасса, его особенности – это и есть основы регионального патриотизма. И не Украина, и не Россия, «цепь, что неразрывно объединяет Украину и Россию», - такой, в соответствии с региональной идеологией, есть миссия Донбасса. Украину воспринимают как в большой мере «чужую». Дальше автор целиком справедливо отмечает, что архаический образ Украины, созданный национал-патриотами, вызывает у жителей Донбасса отторжение. По его мнению, те, кто делает вывод об ограниченности современного украинского языка, являются прямыми учениками Ивана Драча и Владимира Яворивского.  

Украина – неизвестная страна для собственных граждан 

Как по мне, то статья Бориса Бахтеева, в значительно большей мере, чем статья Сергея Грабовского ориентирована на то, чтобы что-то понять в Донбассе. В силу этого она является и симптомом того, что рефлексия Украины является еще недостаточной в современной украинской культуре. Мы свою страну ещё не осознали и не поняли её во всем многообразии и единстве. От этого констатация единства сразу ставить под вопрос разнообразие, а констатация разнообразия делает проблемой единство. Отсюда и распространившийся на Востоке и Западе нашей страны среди журналистов жанр внутриукраинских путешествий. Бывая в Галичине, я неоднократно читал статьи корреспондентов местных газет, которым пришлось путешествовать по Донбассу. По тону эти статьи мало чем отличаются от статей в журнале «Вокруг света», когда его журналисты описывают свои впечатления от экзотических стран. Здесь тоже на первом месте удивление. Но, должен подчеркнуть, на втором месте в большинстве случаев – сочувствие. Галичан удивляет сочетание в жизни Донбасса бедности большинства жителей, тяжелого труда и человеческой искренности. Журналисты из Донбасса тоже открывают для себя и своих читателей Галичину. Говорю это без иронии. Сам писал в подобном стиле. Просто это и есть следствие плохой осмысленности собственной страны её жителями.  

Недостаточная отрефлексированность Украины в общественном сознании её жителей и создает предпосылки для того, чтобы видеть угрозы не в социальных процессах, а просто в другом регионе. Это способствует закреплению в сознании жителей регионов позитивных образов своей общности и продуцированию негативных образов общности, которая воспринимается, как полярно отличная. 

В 2007 г. кафедра философии и социологии Луганского национального университета имени Тараса Шевченко вместе с кафедрой правоведения, социологии и политологии Дрогобычского государственного педагогического университета имени Ивана Франко и кафедрой социологии Национального университета «Львовская политехника» провели кросс-региональное исследование «Украина: образы регионов и межрегиональные отношения». Тогда 65,5% опрошенных луганчан рассматривали Донбасс как регион, вынужденный защищать свою специфику и право жить в соответствии со своим способом жизни. Галичину же 62,1% респондентов в Луганске назвали агрессивным регионов, который стремится насадить свои порядки по всей стране. Во Львове Галичину рассматривали как защищающийся регион 45,4% респондентов, а Донбасс назвали агрессивным регионом 68,9%. Правда, 12,3% респондентов в Луганске и 7,5% во Львове свои регионы соответственно определили как агрессивные. Но в целом межрегиональные стереотипы являются зеркально сориентированными. К тому же, эти стереотипы чаще всего строятся не на собственном опыте. Об этом свидетельствовал тот обнаруженный в ходе исследования факт, что 53,7% луганчан никогда не бывали в Галичине, а 64,8% жителей Львова соответственно никогда не посещали Донбасс. На почве незнаний и стереотипов можно делать выводы подобные тому, каким заканчивает свою статью Борис Бахтеев: «Что же, «едино – неделимый соборный Донбасс» со столицей в Киеве, очертания которого становятся день ото дня заметнее, является закономерным результатом всего того». Имеет в виду автор и черты самого Донбасса и просчеты национал-демократов. 

Лекарство от Юрия Андруховича 

В роли социального доктора в последнее время себя попробовал и известный украинский писатель Юрий Андрухович. Он, так сказать, прописал Украине лекарство от Донбасса, а заодно и от Крыма (http://ukranews.com/ru/news/ukraine/2010/07/23/23383). По его мнению, для здоровья украинского этнического организма нужно дать возможность Донбассу и Крыму отделиться. Свой взгляд он облекает в форму некоего предположения: «Если еще когда-то произойдет такое чудо, что в Украине опять победят, условно говоря, "оранжевые", то нужно будет дать возможность Крыму и Донбассу отделиться. Сейчас они этого не сделают, потому что сегодня их люди сидят при власти в Киеве". Интересный пассаж в плане тянущегося с 2004 г. спора о сепаратизме в Украине! 

Юрий Андрухович убежден в глубоких отличиях жителей Донбасс от жителей остальной Украины: "Я уже сейчас этнических моментов не касаюсь, только политических. Так вот – политически это часть российской нации. Я не хочу сказать, что все поголовно там такие, но тому украинскому меньшинству, которое там есть, проще предложить эмиграцию сюда, потому что они и так там загнаны в угол, постоянно преследуемые, не могут реализовать ни одного проекта. В Донецке не проходит даже такая вещь, как присвоить университету имени их земляка Василия Стуса. То есть там априори агрессивно заблокировано любое украинское движение. Оно заблокировано не в результате каких-то репрессий, а потому что действительно этого не хочет тамошнее население. Оно чужое Украине. Украина ему чужда и неинтересна, по меньшей мере, безразлична". Отсюда один путь – развод и девичья фамилия. Глубоким анализом при этом писатель и шоумен себя не утруждает, но уверяет слушателей, что после этого все будет наконец-то хорошо: "Я никогда не подсчитывал специально, но, как говорится, на глаз – наш проукраинский политикум без этих двух регионов на каждых выборах имел бы где-то свыше семидесяти процентов. То есть было бы такое прочное проукраинское большинство в парламенте, прочная проукраинская власть и западный вектор был бы вне дискуссий". Последствия решений, принятых на глаз, наш народ уже неоднократно расхлебывал. Что касается надежды на «проукраинское» большинство в парламенте, то оно вовсе не гарантирует политической стабильности. Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко – яркие представители подобного «проукраинского» большинства. Отношения между ними и вытекающие отсюда последствия для страны нужно комментировать?  

Галичина – вирус в украинском организме? 

 Как в античной трагедии хор политических писателей Украины после строфы поёт антистрофу. Точнее, в этом хоре есть разделение труда – часть его запугивает страну Донбассом, а другая – Галичиной. Их реплики порой выглядят удивительно согласованными, чему я дальше предложу объяснение. Сейчас же обращусь к текстам самих песен.  

Наверное, самой заметным публицистом, предупреждающим об опасности для Украины галичанства, является нынешний министр образования Дмитрий Табачник. За время пребывания в оппозиции он успел написать много публицистических статей,   часть из которых была издана в виде книги «Утиный суп» по-украински» (Харьков, 2009). Я не ставлю своей задачей проанализировать все творчество Дмитрия Табачника, тем более, что недавно это глубоко сделал академик Иван Дзюба. Я об этом уже писал в первой статье этого цикла. Мой интерес – формирование именитым публицистом образа Галичины.

Следует отметить, что этот образ прочно связывается Дмитрием Табачником с образом так называемой «оранжевой революции». В основе его рассуждений лежит несколько достаточно простых схем. Первая схема – это сравнение режима Л. Кучмы с правлением российского императора Николая II. И в одном и в другом случае он противопоставляет светлый лик просвещенного правителя темноте толпы. Эта толпа при данных правителях начала жить значительно лучше, но, неблагодарная, дала себя использовать политическим интриганам. Видимо, сам Табачник ощущает себя членом аристократического правящего в Украине слоя, генеалогию которого возводит к правящему сословию царской России. Проиллюстрирую сказанное материалами из статьи «Без избавления от мифов Украина не имеет будущего» (http://oko-planet.su/politik/politikukr/5404-d-tabachnik-bez-izbavleniya-ot-mifov-ukraina-ne.html). Вот прямые параллели падения режима Кучмы и свержения русского царя: «Петроградский сценарий до мелочей повторился в Киеве. Никогда еще уровень жизни населения в постсоветской Украине не был так высок, никогда еще не открывались столь реальные перспективы экономического развития как в 2004 году, но подготовка к путчу шла параллельно и независимо от процесса роста экономики». Я не могу выразить солидарность с этим удивлением. Социологам хорошо известен «парадокс Алексиса де Токвиля», согласно которому революции чаще всего и происходят в период роста общественного богатства, крохи которого перепадают и большинству народа. Этот парадокс французский социолог сформулировал, изучая предпосылки Великой французской революции. Рост общественного богатства при сохранении дискредитировавших себя в глазах большинства механизмах его перераспределения формирует у этого большинства острое чувство социальной несправедливости. Оно и становится основой революционного поведения.

Однако Табачник не приемлет таких объяснений. Он позиционирует себя как сторонника аристократизма и элитизма. Для него только элиты решают все, а народ идет туда, куда ему укажут. «Беспомощность, нежелание реально бороться с национал-тоталитаризмом, а иногда и откровенную трусость оправдываем тем, что народ сам «поднимется». К сожалению, пониманию многих недоступна аксиоматичная для исторической науки истина: народ сам по себе нигде и никогда не поднимался и не поднимется». Мило конечно сказано «аксиоматическая для исторической науки истина». Только история – наука по преимуществу эмпирическая. Теоретические концепции, использующиеся историками, - как правило, результаты работ социологов. Поэтому насчет аксиоматики автор явно погорячился.

Участие народа в исторических событиях в интерпретации Дмитрия Табачника выглядит достаточно специфично. «Организаторы ющенковского мятежа прибегли к тому, что будущий красный маршал Тухачевский назвал в 1918 году «ставкой на сволочь». В людях использовалось худшее – те инстинкты, которым любая ответственная власть не дает вырваться наружу. Франк, в свою очередь, не менее точно охарактеризовал суть революций, как «нашествие внутреннего варвара». Автор изображает и механизм, который позволил вырваться из клетки «внутренним варварам» (использую наиболее мягкое определение автора). «Ради тактических целей, чтобы успокоить и купить гиперактивных истеричных националистов, власть обычно отдавала им важные гуманитарные посты и раздавала высшие награды и почетные титулы. А «cвідомі» не теряли даром времени – лихорадочно фаршировали доверенными кадрами академии и академические институты, ВУЗы, издательства, электронные и печатные СМИ, учебные заведения. Причем, достаточно было сформировать основу. Дальше национал-радикалы начинали, подобно раковой опухоли, пускать метастазы – не покладая рук заполнять вакансии и организовывать для земляков новые. Каждый националист, внедренный в гуманитарную сферу, тянул за собой целый бандеровский выводок, и к 2004 году, оплачиваемая государственными средствами, оранжевая кадровая инфильтрация и информационная агрессия приобрели тотальный характер. Так, в киевских ВУЗах к перевороту количество студентов из западных областей несравнимо превышало выходцев из Юго-Востока и, именно эти студенты первыми организовано вышли на майдан под рефрен «киевляне(!) за Ющенко». Получается, Л. Кучма для сохранения внутреннего мира уступил выходцам из Западной Украины гуманитарную сферу. Они же, неблагодарные, сгруппировавшись, ответили путчем. Галичина и была загоном для «внутренних варваров», которые, вырвавшись, растоптали светлый мир, в котором так уютно было автору. Еще вопрос, было ли в том мире уютно большинству жителей страны. Но этим вопросом Дмитрий Табачник не задается.

В другой статье «Галичанские «крестоносцы» против Украины» (http://sevastopol.su/conf_view.php?id=15782) Дмитрий Табачник представляет рассматриваемый регион как угрозу для всей страны. Оказывается Галичина специально было сконструирована и выращена конгломератом разнородных сил, но с единственной целью – отторгнут Украину от России. Читается как повесть о страшном социальном вирусе: «Многовековой человеконенавистнический эксперимент, проводимый Польшей, Австро-Венгрией, Третьим рейхом по превращению Галичины в антирусский, антиправославный и в конечном счете антиукраинский плацдарм, удался. Антирусскость и антиукраинскость идеологии, навязанной Галичине извне, с помощью выращенной «пятой колонны», составляет основу для дальнейшего наступления и ее перенесения на Великую Украину, население которой никогда не отказывалось от исторического украинско-русского единства». 2004 г., по мнению Табачника, был одним из ключевых моментов в реализации злодейского замысла, тянущегося через века: «У всех на памяти 2004 г., когда с помощью завезенных галичанских «ландскнехтов» были растоптаны результаты президентских выборов, а в стране проведен срежиссированный американскими спецслужбами и реализованный их агентурой влияния государственный переворот. Не вызывает сомнения, что при небходимости «оранжевые» не преминут вновь прибегнуть к помощи свезенных в столицу погромщиков. Об этом свидетельствуют и открывшиеся при поддержке государственных органов лагеря по «изучению традиций УПА», где наряду с «повстанческими песнями» про героическое вырезание москалей изучается и обращение с оружием».

С удовольствием повторив слова Василия Шульгина насчет «в энный раз кого-то предавших» галичан, Дмитрий Табачник делает вывод: «Пора, наконец, отбросить маскирующую боязнь назвать вещи своими именами, ложную политкорректность и расставить все точки над «і». Ничего общего с идеологией украиноненавистнической части Галичины у Украины и ее народа нет и быть не может. Ее слегка закамуфлированное принятие под флагом мнимого «единства» или «консолидации» станет предательством исторического выбора народа Великой Украины и жизненных интересов миллионов соотечественников».

Высказав так много страшных обвинений по поводу Галичины, Дмитрий Табачник не делает вывода о необходимости её отделения от Украины. С его предложением по поводу форм совместной жизни в Украине трудно не согласиться: «Единство Украины может быть только в одном — верховенстве прав человека, неукоснительном соблюдении законов, невмешательстве в дела друг друга, прекращении практики содержания одних регионов за счет других. Для этого необходимо введение федерально-земельного устройства и децентрализация власти. В прошлое должен уйти такой рудимент тоталитаризма, как назначаемые из Киева областные и районные администрации, больше напоминающие комендатуры оккупационной армии». Жаль только, что эти выводы не вытекают из всего сказанного ранее. Более того, они по отношению к нему находятся в резком диссонансе.

Читатель может заметить, что я не рассматриваю другие аспекты статей Дмитрия Табачника, а в них может содержаться много правильного. Не спорю. Я думаю, он прав, когда пишет, что «майдан» был не простым стихийным протестом народа. Конечно, его готовила часть элиты. Но за риторикой о «путче» и «фюрере» автор скрывает, что смену власти готовило ближайшее окружение Л. Кучмы. Так что не все было хорошо в светлом королевстве. Пугая нас «галичанскими ландскнехтами» Дмитрий Табачник отрицает бесспорный факт, что с Западной Украины в Киев много людей приехало по зову сердца. И хотели они вовсе не бандеризации Украины, а улучшения жизни, просто свободы. Я помню те тревожные дни. Крики политиков. Предчувствие гражданской войны. И вдруг по телевизору показывают картинку. Встречаются толпы галичан и наших шахтеров. И вот уже донецкий шахтер обнимает галичанку, которая немного смущается, но не сильно отстраняется. Идет снег, падает на плечи этим людям. Наш шахтер машет рукой и говорит: «Я хочу передать привет домашним. Путь не волнуются. Тут тоже есть женщины. Все нормально». При всем комизме слов, от души отлегло. В сущности, весь народ Украины хотел одного и того же. И политики уже не столкнут регионы в братоубийственной войне. Последующие попытки собирать «майданы» только подтвердили эти впечатления. Даже те, кто шел туда за заработком, деньги брали, но воевать за работодателей не собирались. Так идея и выдохлась. Так что нечего утверждать, что от решений народа ничего не зависит. Если бы это было так, то мы уже прошли бы через баррикады, окопы, взаимные наступления и отступления. В правящем классе много таких, которые не остановились бы перед тем, чтобы превратить отечество в окончательное пепелище.

Вот такими и есть все тексты Дмитрия Табачника. В них верные замечания и наблюдения соседствуют с передержками и домыслами. А особенно в них поражает тон. Зачем все время ждать Апокалипсиса? Зачем использовать риторику святого Иоанна Богослова, говоря, в сущности, об обыденных вещах? О вещах практических следует говорить рассудительно, не используя всуе возвышенных слов. В ином случае возникает эффект того, что Иван Дзюба, разбирая тексты Табачника, назвал «хохмачеством». «Хохма» - это что-то относящееся к юмористическому жанру. Как вы понимаете, человек, который постоянно находится в состоянии ненавистнического экстаза, чувством юмора не страдает. Но ненавистничество само собой, через свою очевидную чрезмерность может мимо воли обернуться хохмачеством» (День. – 2010, 9 июля).

Открыто солидаризируется с Дмитрием Табачником Владимир Корнилов. В статье «Галицкие мифы и реальность. Об особенностях «европейскости» Львова» (http://www.ua-pravda.com/biblioteka/galitskie-mifi-i-realnost.-ob-osobennostyah-evropeykosti-lvova.html) он первоначально обращается к данным социологических исследований. Они свидетельствую, что при определенных различиях между донбассцами и галичанами, между ними неожиданно обнаруживается много общего. Особенно автора радует близость индивидуалистических ориентаций жителей региона. Он выражает удовлетворение фактом взаимного принятия жителями указанных регионов друг друга: «Любопытно отношение жителей Донецка и Львова друг к другу. Вопреки сложившимся стереотипам, 79% дончан заявили, что в целом положительно относятся к жителям галицкой столицы, а взаимные чувства к дончанам, согласно опросу, питает аж 88% львовян. Что, согласитесь, радует: это свидетельствует о том, что люди, которым может помочь лишь госпитализация для сенсационных открытий относительно сограждан из другой части страны, находятся все-таки в подавляющем меньшинстве. При этом 40% дончан выразили готовность переехать во Львов в случае изменения жизненных обстоятельств, а вот во Львове морально готовы к переезду в столицу Донбасса в два раза меньше людей — 23%».

Однако радость автора оказывается недолгой. Он задумывается о львовских мифах и ставит своей целью их развенчание. Тут методология Владимира Корнилова резко меняется. От статистических фактов он переходит к индивидуальным впечатлениям и мнениям. При этом он не ссылается на свои личные впечатления и не дает прямо собственных оценок. Система цитат должна читателей самих подвести к выводу, какой в сущности варварский город Львов. «Когда я слышу слова об особой «европейскости» Львова, всегда вспоминаю знакомого главного редактора одной из киевских газет. После очередного посещения галицкой столицы он сказал: «В который раз рыскал по всему Львову и пытался отыскать следы этой особой идентичности, этой особой «европейскости» и европейской культуры. И, не поверите, не нашел!» Город неухоженный, исторические памятники разрушаются, среди населения господствуют варварские обычаи. Для жителей характерна ксенофобия и особенно антисемитизм. Граждан терроризирует ВО «Свобода», с которой боятся связываться. Студент на экзамене может получить плохую отметку только за русскую фамилию, не говоря уже об употреблении русского языка. Тут автор приводит в качестве примера такого преподавателя активного деятеля ВО «Свобода» Ирину Фарион. Вывод же он делает, подобно Табачнику, как-то неожиданно: «Впервые за годы независимости мы получили ситуацию, когда значительное число жителей таких разных Львова и Донецка, Симферополя и Тернополя, Одессы и Ивано-Франковска готовы обсуждать идею федерализма, сознают свою разность, свою самость, свои особенности и готовы их отстаивать. Этот уникальный момент нельзя упустить». Вновь вывод о необходимости федерализации страны делается из констатации несовместимости её частей друг с другом. Но ведь федерализм – это не взаимное отстранение регионов, а непрерывно идущий переговорный процесс, поиск компромиссов. Все же сказанное Владимиром Корниловым ранее никак не настраивает на поиск совместных решений, предполагающих учет интересов друг друга.

Региональная самокритика

Есть ли правдивые факты в статье Владимира Корнилова? Да, безусловно! Львов коммунальной запущенностью подобен, увы, любому украинскому городу. Но зачем шпынять этим только львовян? Проблема-то общая. Украина столкнулась с системным кризисом городов. И этот кризис никак не связан только с региональными особенностями Галичины. К тому же галичанские интеллектуалы занимались не менее острой самокритикой. Владимир Витковский еще в 2001 году писал: «Размышления о природной «европейскости» украинцев (в отличие от русским) является одной из основ национально-демократической идеологии. Элекционные показатели и социологические опросы существенным образом подрывают эти соображения, однако на «сухие цифры» иногда можно и закрыть глаза. Но как закроешь глаза на другое – на наши разбитые дороги, заплёванные подъезды, разбитые фонари, вонючие вагоны, неопрятные рабочие места? Этот воистину всенародный референдум с такой одногласностью свидетельствует о нежелании украинцев стать европейцами, что его, ей Богу, давно пора принять во внимание политикам и социологам» (http://www.ji.lviv.ua/n23texts/vitkovskyj.htm).

Довольны ли галичане тем, как в государстве представлены их интересы? Да примерно также как и жители Донбасса. А сейчас, определенно, значительно меньше. Иллюзии о лидирующих позициях Галичины были у некоторых её активных представителей только в конце 1980 - в начале 1990-х гг. и очень короткое время в 2004 – 2005 гг. На страницах «ОстроВа» мне уже приходилось писать о своих исследованиях во Львовской области. Помню как в Дрогобыче одна из участниц фокус-группы спашивала: «А, скажите, был Президент Украины из Галичины? А премьер-министр? А почему?». Владимир Витковский несколькими годами раньше писал о разочаровании галичан развитием Украины периода независимости. Для самой Галичины это развитие было убийственным: «Галичина стремительно превращалась из «Пьемонта» в провинцию – отсталую, консервативную и неинтересную для остальных регионов». Из этого настроения прорастало движение галичанского сепаратизма. Его идеи постоянно всплывают в творчестве писателей этого региона. Наверное, наиболее последовательно их в свое время изложил Тарас Прохасько. Их озвучивал и уже упоминавшийся Юрий Андрухович. В целом – это защитная реакция части интеллигенции Галичины, которая пока не имеет серьезной поддержки среди народа.

Должны ли мы критиковать жизнь в регионах Украины? Может быть, каждый должен заниматься внутренней критикой и не вмешиваться в жизнь других регионов? Я с этим не согласен. Вся эта страна – наше пространство жизни. И каждый из нас имеет право критиковать все, что происходит на любой территории. Мне не нравиться, что жители Донбасса не умеют искренне улыбаться друг другу, если они не знакомы. Мне не нравиться, как мы ведем дискуссии, преследуя только собственную победу, а не взаимный поиск истины. Мне не нравиться, как мы относимся к окружающей среде и во что мы превращаем свои города и села. Но мне не нравиться и знаковая замкнутость Галичины, её сориентированность только на часть собственной истории. Имею в виду глорификацию ОУН и УПА. До 1939 г. в Галичине была достаточно разнообразная политическая жизнь, характеризовавшаяся многопартийностью. ОУН довольно долго была маргинальной экстремистской организацией. Только ликвидация многопартийности советской властью канализировало все недовольство галичан в русло ОУН. Что касается УПА то по факту своего возникновения она не имела вначале отношения к ОУН. Лишь впоследствии её деятели захватили там руководство. Мне не нравиться поэтому, что Галичина как бы приняла на себя тот образ «бандеровского края», который был стереотипизирован в советское время. Не нравиться, что любой город теперь как идола ставит памятник Степану Бандере, а о самом этом деятеле рассказывают только как о героической личности. Он действительно был смелым и стойким человеком, но этим не объясняется его идеологическая позиция. Лично я убежден, что С. Бандеру из истории не выкинешь, но с его идеями Украина далеко вперед не продвинется. По этому поводу необходимы дискуссии, а не фанатичные крики в поддержку или в осуждение.

Хочу сказать еще об одном моменте. Часто критики рассматривают регион как некую цельную личность. Но все регионы – это социальные общности, которые состоят из иерархии социальных слоев. Сейчас именно буржуазия формирует облик наших регионов, их городов и сел. Прочитав тексты Сергея Грабовского и Бориса Бахтеева, я решил провести в Донецке небольшое исследование. Оно касалось знакового поля, которое формируется у жителей города названиями магазинов. Я решил пройтись по улице Артема в сторону кинотеатра им. Шевченко по правой стороне улицы и преписать все соответствующие названия. Потом сделать тоже самое на сопоставимом участе улицы Университетской. И вот что получилось. На здании бывшего Министерства угольной промышленности УССР красовалась огромная надпись «Royal Diamonds». Поворачиваюсь к этому зданию спиной и иду к памятнику Ленину. Он тут в своем развевающемся пальто часто стоит под сине-желтыми флагами. Через дорогу от меня оказывается самая знаменитая гостиница Донецка, название которой, естественно, тоже написано латиницей «Donbass Palace». Возле гостиницы на русском языке только рекламный щит политического образования С. Тигипко с изображением лидера во весь рост и надписью «Присоединяйтесь к сильной Украине». По моей же стороне цепь рекламных щитов с одной и той же надписью «Sale – 50%. Culf fashion group». А дальше пошли магазины и кафе: «Золотой век», «Мексиканский бургер», “Domani”, “Brocard”, «Салон швейцарских часов», “Helen Fashion group”, “Polo gorage”, «Женский каприз», «Одежда из Европы», «Альфа-банк», “Rykiel enfant” и здесь же кириллицей «Беби-маркет». На Университетской подобный же набор – “So Clik New York”, «Окна», «Шарман Тиссо. Ткани», “Shy”, “Arber” и тут же «Всі ціни навпіл». Дальше продолжать нет смысла. Так выглядят названия во всем городе. Где-то больше английского, где-то чувствуется тоска по Италии, лишь иногда попадается что-то русское или украинское. Так что, это знаковое пространство является чисто донбасским? О чем вы? Глобализация, агентом которой и выступает буржуазия. Во всех регионах города поэтому выглядят примерно одинаково. За это критиковать нужно не регион вообще, а правящий в стране социальный слой.

Но с другой стороны, мне многое нравиться и в Донбассе, и в Галичине. Я уверен, что Донбасс накопил в своем предшествующем развитии такие возможности, которые обязательно должны вылиться в культурное творчество. Его жители обладают упорством и энергией. Когда я долго не бываю в Галичине, то начинаю скучать по этому краю, по его природе и людям. Донбасс и Галичина к настоящему моменту увидели друг друга в культурном пространстве Украины и заинтересовались друг другом. Наверное, это связано с тем, что наши регионы в наибольшей мере дополняют друг друга. Этот интерес – одно из творческих начал в жизни нашей страны.

Источники региональных фобий

Но личных эмоций недостаточно. Поэтому завершу этот этюд о духовной жизни страны короткой теоретической ремаркой.

Во-первых, хочу обратить внимание на особенность текстов тех, которые провоцируют чувство боязни Донбасса или Галичины. Все они созданы или политиками или политическими писателями, задействованными в текущем украинском политическом процессе. Они не нацелены на познание особенностей регионов или, пусть и грубую, но защиту их интересов. Дмитрий Табачник пишет об ужасах, которые таятся в Галичине, но при этом он не бросает благосклонный взор на терриконы Донбасса. И не удивительно – там живет такая же «темная толпа», способная растерзать изящных царедворцев и изысканных философов «серебряного века». Сергей Грабовский пугает Украину и мир Донбассом, но он не усматривает спасения в Галичине. Конечно, я сейчас пишу все это с иронией. Но за ней скрывается вполне серьёзная проблема. Сами регионы друг друга видят. Их жители имеют целый комплекс взаимно ориентированных представлений. Политики неоднократно пользовались для маневров во внутренней политике противоречиями между Востоком и Западом страны и, прежде всего, противоречиями между Донбассом и Галичиной. Почему же политические писатели обращают внимание только на тот регион, который они делают пугалом?

Ответ на этот вопрос, с одной стороны, прост, а, с другой стороны, он затрагивает один из тайных механизмов власти в нашей стране. Центральная власть в нашей стране со времен Л. Кучмы постоянно балансирует на противоречиях между регионами. Когда второй президент Украины пришел к власти, страна очень близко подошла к черте социального взрыва. Тогда возникло острое недовольство, которое разделило большинство народа и властную верхушку. Если бы в тот момент произошел социальный взрыв, то Запад и Восток были бы вместе. Недовольство народа, активные протесты граждан и борьба внутри правящего класса заставили Л. Кравчука пойти на досрочные выборы. Народный протест вынес наверх властной пирамиды Л. Кучму. Прежде всего, на него возлагали свои надежды жители Востока. Многим он казался своим, похожим, производственником и хозяйственником. Но Л. Кучма не стал народным президентом. Государственный режим, который он формировал, вернул в деидеологизированной форме многие советские формы управления. Прежде всего это касалось принципиального дуализма властной конструкции. Только ЦК КПСС заменила Администрация Президента, а обкомы – областные администрации. Как и в советское время, Л. Кучма стремился к тому, чтобы Президент и его ближайший круг принимали все принципиальные решения, фактически распоряжались страной, а за практическую работу отвечал Кабинет министров. При президетско-парламентской республике сам Президент отказывался возглавить исполнительную власть. Он стремился к власти без прямой ответственности за последствия. Именно так было и во времена СССР, когда все принципиальные решения принимались узким кругом Политбюро ЦК КПСС, а за их реализацию отвечали органы советской власти. Система весьма неэффективная! Конечно, на фоне развала предшествующего периода у Л. Кучмы были реальные заслуги в управлении страной. Появилась управляемость, внутренняя стабильность. Уголовные элементы, которые в каждой области и в каждом городе превратились в параллельную власть, тем или иным путем были устранены. Была введена гривна. Начался постепенный рост экономики.

Все позитивное о Л. Кучме в последнее время сказано с разных трибун сотни раз. Но не сказано многое другое. Второй президент для разрядки напряженности между верхами и низами пошел на умножение противоречий, которые разделяют страну. Я не знаю, было это сделано сознательно, или это сложилось в ходе практического перебора возможностями, самостоятельная это находка или подсказка иностранных консультантов. Последние определенно были осведомлены, что умножение конфликтов ослабляет напряженность центральной конфликтной линии. Каждый человек одновременно является членом нескольких социальных групп. И в случае острого конфликтного взаимодействия между одними группами людей нужно переключить на конфликтное отношение в плоскости других групп, к которым они принадлежат. Так, остроту конфликта по линии социального неравенства можно снизить, если использовать принадлежность людей труда к разным этническим группам. Можно их гнев направить против людей другой религии, других музыкальных вкусов и т.д. Замечательный американский социолог Льюис Козер писал: «…Множественная групповая принадлежность индивидов порождает множественность пересекающихся общественных конфликтов. В этом случае сегментарная вовлеченность в группы становится своего рода балансировочным механизмом, предотвращающим возникновение раскола по какой-то одной оси» (Козер Л. Функции социального конфликта. – М., 2000. – С. 103). У нас в Украине на роль объекта переключения конфликтного потенциала больше всего подходили региональные общности. Восток и Запад страны имели много взаимно ориентированных стереотипов. Они возникли вследствие предшествующих исторических травм. Были среди травматических событий прошлого и такие, когда жителям Донбасса и Галичины приходилось противостоять друг другу с оружием в руках. Так, в 1918 г. по договору УНР с Германией Украину оккупировали кайзеровские войска. С мая 1918 г. в Луганске было две комендатуры – немецкая и украинская. Сечевые стрельцы выполняли карательные функции в отношении непокорных луганчан (Довнар Г. Луганцы. – Донецк, 1994. – С. 252 – 258). В свою очередь жители Востока Украины принимали участие в установлении советских порядком в Галичине и на Волыни после 1939 года. Эти травмирующие контакты отразились во взаимных названиях. Выходцев с Запада Украины в Донбассе долго называли «бандерами». В Галичине тоже появилось много болезненных стереотипов восприятия выходцев с Востока. Конечно, название «східняк» - политически нейтральное, но на него нанизано тоже очень много смыслов. Центральная власть независимой Украины должна была стремиться к деконструкции подобных стереотипов. Но реальное развитие пошло иным путем.

При Л. Кучме центральная власть приобрела бонапартистские черты. Центр сохранял и усиливал власть, управляя противоречиями между клиентельными группами и регионами. Что касается регионов, то в этой системе они вели постоянную борьбу за влияние на властный центр, который превратился в центрального оператора главного социального процесса взаимной конвертации власти и собственности. Такая тактика сыграла важную роль во время второго избрания Л. Кучмы на пост Президента Украины. Если в первый раз его массово поддержал Восток, то во второй – Запад. Но данные сдвиги в политической жизни повлекли за собой и массу иных последствий, которые, естественно, наперед никем не планировались. Так, становление партийной системы начало привязываться к макрорегионам. Украинские партии приватизировали все мыслимые и немыслимые в современной мире идеологические бренды. Но старый идеологический набор давно утратил свою действенность. К тому же в реальной политике идеологии серьезной роли не играли. Правящий класс пользуется неким идеологическим коктейлем, в котором в соответствии с текущими интересами меняются ингредиенты. Для мобилизации электората необходимы иные мотивы. Их постепенно нашли в региональных культурных ожиданиях. С этого времени самым крупным партиям страны стало выгодно культивировать межрегиональные отличия. Так, противоречие, которое первоначально рассматривалось как клапан для сброса конфликтного пара, начало приобретать серьезное значение во внутренней жизни страны. В 2004 г. эгоистические решения правящего класса чуть не вылились в национальную трагедию.

Но, судя по последним проанализированным публикациям, правящий класс ничего иного для поддержания своего устойчивого положения не придумал. Поэтому часть политических писателей продолжает пугать своих сторонников Галичиной, а другая часть – Донбассом. Это корыстное писательство закрывает дорогу подлинному изучению региональных особенностей нашей страны.

Уникальность региональной системы Украины

Между тем Украина – уникальная страна, самой историей как бы созданная для развития социологии регионов. Здесь есть регионы практически всех типов, которые известны современной науке. Например, часть украинских регионов возникла на основе исторических земель (Западная Украина), часть же регионов сложилась в ходе совместной украинско-русской колонизации (Восток и Юг). Первый тип регионов может быть условно назван «европейским», второй – «американским». В этих регионах сложились разные этнические структуры. В «европейских» регионах она строится по типу «доминирующий этнос и этнические меньшинства». В «американских» же регионах центром этнической структуры стала доминирующая коалиция восточных славян, прежде всего украинцев и русских. Остальные этнические группы воспринимали ценности, утвердившиеся в рамках доминирующей этнической коалиции. В Украине существуют и все иные типы регионов, которые выделяются по иным квалификационным шкалам. Например, Донбасс даёт яркий пример старопромышленного региона. По отношению к инновациям есть регионы креативные, инновативные, адаптивные, консервативные. Пространство Украины структурируется разными типами межрегиональных отношений. Наиболее простой из них опосредуется центром и сам центр в этом случае играет самостоятельную роль. Если в стране существует только этот тип межрегиональных отношений, но у данного социального организма все инновации возникают лишь в центре. Центр однозначно доминирует над территорией и от его судьбы однозначно зависит и её судьба. К счастью, в Украине существует много других межрегиональных отношений, которые могут выступать особыми факторами внутреннего развития. Так, украинское пространство структурируется по линии «Восток – Запад» и определяющую роль в этом играют Донбасс и Галичина. Они являются пространственными полюсами национального организма Украины. Важную роль во внутренней жизни страны играют отношения между близкими по своим характеристикам регионами, которые «стягиваются» в макрорегиональные образования. Это обобщение «Восток» и «Запад». На других макрообразованиях этого класса я пока останавливаться не буду. Очень интересны украинские гинтерлянды – Крым и Закарпатье, отношение которых с основным региональным массивом тоже влияет на внутреннюю жизнь страны. Все эти типы межрегиональных отношений должны учитываться при разработке региональной политики. Ничего нельзя в этом деле упрощать!

Региональные проекты Донбасса и Галичины

Именно в плане отношений между регионами нужно искать и объяснения тех моментов напряжения между Донбассом и Галичиной, на которых паразитируют наши политики. Еще раз подчеркну, что регионы существуют только в рамках региональной системы, соотносительно друг по отношению к другу. Становление Украины как независимой страны проблематизировали межрегиональные отношения в ней. Раньше межрегиональные связи замыкались через Москву как общесоюзный центр. Региональная система Украины была частью региональной системы СССР, что укрупняло и огрубляло украинскую структуру. В независимой Украине обострился процесс региональной дифференциации и новой взаимной притирки регионов. Именно в этом процессе и обозначились Донбасс и Галичина как естественные региональные полюса страны. Дело здесь не в качестве их жителей. Жители, кстати, демонстрируют примерно одинаковый набор идентичностей. И донбассцев, и галичан можно охарактеризовать как людей малых групп, которые они пытаются центрировать на себя. Например, в ходе опроса 2007 г. на вопрос «Без каких из перечисленных характеристик Ваше представление о себе будет невозможным?» 83,6% луганчан и 82,6% львовян дали ответ – «член семьи». На третьем месте в обоих городах оказалась позиция «самостоятельная, суверенная личность» - 53,8% и 53,4% соответственно. На втором месте у луганчан оказалась позиция «член дружеского круга» (54,0%), а у львовян – гражданин Украины (57,4%). У луганчан гражданская принадлежность оказалась на четвертом месте (36,8%). У львовян на четвертом месте оказалась принадлежность к кругу друзей (50,1%). Региональная принадлежность водах заняла пятое место, будучи более выраженной у луганчан, - 32,3% и 25,2% соответственно. Все это свидетельствует о близости идентификационных моделей жителей Донбасса и Галичины. Откуда же тогда расхождения и противоречия? Они в динамике общностей.

Динамика человеческих общностей определяется понятием «проект». Это понятие обозначает некую направленность развития человеческой общности. Она же отражается в совокупности общественных ценностей, определяющих поведение людей как членов соответствующей общности. Для региональных общностей очень важным является способ соотношения индивида и политической целостности. Как раз на этой платформе в Донбассе и Галичине исторически возникли различные общественные проекты. Проект Донбасса я уже многократно предлагал определять через понятие согражданства, а проект Галичины – через понятие этнонации. Возможно, понятия не безупречные, но воспользуюсь ими и в этот раз. Итак, проект согражданства предполагает, что носителями политического суверенитета являются все граждане страны именно как люди, а не как представители определенного этноса или определенной культуры. В этом случае этническая, культурная, языковая, религиозная принадлежности человека рассматриваются как его личное дело. Главным в этом случае является политическая лояльность к государству. В этнонациональном проекте носителем политического суверенитета рассматривается коренной этнос. Все другие этнические группы квалифицируются как национальные меньшинства, которые должны иметь несколько меньше прав, чем государствообразующий этнос. Это касается закрепления языка титульного этноса как государственного, государственную поддержку его культуры. В этом случае возникает слияние политической, этнической и культурной лояльностей граждан.  

Нельзя назвать один из проектов хорошим, а другой плохим. Они оба жизненные, реализованы в разных странах. Однако трудно совместить эти проекты в рамках одной страны. В этом и есть коренная причина трудностей в отношениях между полюсными регионами нашей страны. Но – это вовсе не роковое трагическое обстоятельство. Просто его нужно знать и ориентировать на него региональную политику.  

Следствий из этого обстоятельства много. В политической сфере оно свидетельствует против концентрации всей власти в руках Президента. В этом одна из опасностей возвращения к модели государственного устройства образца 1996 г. При данных обстоятельствах пост Президента превращается в важнейшее место политического пространства, за какое будут насмерть биться региональные элиты. В этом случае президентские выборы каждый раз будут превращаться в войну конца света. Реформа 2004 г. была проведена не на пустом месте. Её никто так и не провел в жизнь, Это другой вопрос. Украина нуждается в децентрализации, в развитии местного самоуправления. Перспективой в этом движении вполне может выступать федерализация страны. Но нельзя начать с дележа страны между клиентельными группами. Чтобы федерализация была благом необходимо предварительно провести глубокую децентрализацию управления и финансов, способствовать развитию гражданского общества. В практику выработки управленческих решений, затрагивающих интересы регионов, должны войти публичные согласовательные процедуры. Им должны сопутствовать общественные обсуждения. Это не какие-то мировые новации. Огромный опыт такого рода накопила Канада. Если бы она не пошла по этому пути, то, возможно, давно потеряла бы Квебек. Этот путь должен изменить и культурную жизнь в стране, о чем я хочу сказать несколько подробнее. 

Будущее как культурный ориентир 

За годы независимости Украины в культурной жизни нашей страны происходили противоречивые процессы. Не ставя своей целью охватить их все, остановлюсь лишь на тех, которые прямо касаются моей темы. Во-первых, произошло расслоение реальной культурной жизни страны. В ней самые высокие позиции по-прежнему занимает русскоязычная продукция. Большая её часть создается в России, но значительная часть – внутри Украины. Из России завозится подавляющее большинство книг, которые находятся в актуальном культурном обороте у населения. Среди выходящих в Украине газет самые большие тиражи имеют те, которые выходят на русском языке. Естественно, все это относится и к явлениям массовой культуры. Что касается собственно украинской/украиноязычной культуры, то она также претерпела расслоение. Если взять облик украинской культуры, который формируется практиками преподавания в школе, то его вряд ли можно назвать привлекательным. Здесь преобладают темы горя и страданий народа. Часто изучаемые произведения просто травмируют детскую психику. С другой стороны, как протестная реакция на это скорбный лик появились актуальные культурные движения, культивирующие бурлеск и буффонаду.  Юрий Андрухович из этого движения. Близки к нему Сергей Жадан и Любко Дереш. И если у молодежи возникает ситуация выбора, скажем, между пьесой Владимира Винниченко «Чорна пантера і Білий ведмідь» и «Наміром» Любка Дереша, то большинство выберут последнее произведение. Я взял произведения для сравнения во многом наугад. Винниченко вспомнил потому, что как литератор он в своё время ориентировался на последние движения в европейской культурной среде, был человеком широких познаний и передовых взглядов. Многое из его творческого наследия остается актуальным и сейчас. Это касается, скажем, идеи конкордизма, которую он развернул в широкую программу достижения солидарности в обществе. Но данная пьеса по тональности характерна для той литературы, которую отбирают для школьных хрестоматий. Трагическая история украинского художника-фанатика. Он приносит в жертву своему творчеству семью, своим невниманием доводит до смерти сына. Все это и по фактуре и по тональности принадлежит какому-то прошлому миру, в который никому не хочется возвращаться. В повести же Любка Дереша действуют современные люди. Молодые люди ищут смысл жизни и любовь. Несмотря на элементы жестокости, у читателя не возникает чувства вселенской трагедии и безысходности. Мир не завершен, он интересен и мы еще прорвемся. Моё предположение о выборе молодых людей не просто вывод из гипотетической ситуации. Я видел полные залы на выступлениях Юрия Андруховича, Сергея Жадана и Любка Дереша в городах Восточной Украины. Во-вторых, нужно сказать о предпринимавшихся за годы независимости на официальном уровне попытках разорвать в актуальной культуре Украины диалог между украинской и русской её составляющими. Это могло привести к герметизации собственно украинской культуры в искусственном пространстве, которое поддерживается только усилиями государства. Ведь реальные потребители культурной продукции читают, смотрят и слушают не только то, что государство считает целесообразным. В таком состоянии украинская культура может потерять стимулы для развития. Двигателем развития в этой сфере, как и во всех других, является конкуренция. Так сложилось, что полем конкуренции является цивилизационная общность, которая объединяет нас с Россией и Беларусью.

Идею цивилизации в отношении Украины применяют с осторожностью. Некоторые аналитики убеждены, что эта идея соединяет Украину с Россией, но проводит линии раздела в самой Украине. Имею в виду мысль американского политического мыслителя Сэмюэла Хантингтона о линии цивилизационной ошибки. Якобы эта линия отделяет в цивилизационном плане Галичину от всей остальной Украины. Основанием для такого вывода выступает то, что в Галичине подавляющее большинство жителей являются греко-католиками, а не православными. Не думаю, что это представляет действительно серьезную опасность. Цивилизацию можно определить как ценностную систему, получившую пространственное выражение. В этом плане униатская церковь по большинству ценностных ориентиров совпадает с православием. В лучшем случае можно говорить о Галичине как о пограничной цивилизационной территории, как о мосте между православным и католическим мирами. Но эта пограничная территория резко никакими линиями цивилизационных сбоев от основной территории Украины не отторгается. 

Цивилизационные общности являются в большинстве случаев рыхлыми. Но они создают поле для культурного диалога первого порядка. Скажем, в Западной Европе диалог первого порядка разворачивался и разворачивается между английской, французской, немецкой, испанской и итальянской культурами. Этот диалог не исключает, а, наоборот, предполагает конкуренцию. Но без него не было бы интенсивного развития. Диалог этот нельзя отождествлять с политическими отношениями. В политическом плане государства могли воевать, но культурный диалог в Западной Европе никогда не прекращался. Украинская культура полем диалога первого порядка имеет восточнославянскую православную цивилизацию, ядром которой как раз и являются Украина, Россия и Беларусь. Для Украины этот диалог является не только внешним полем развития её культуры. Он – структурообразующее отношение внутри самой культуры Украины. Сейчас не буду разбирать проблему, как это получилось. Но современная Украина сложилась именно такой. Некоторое время правящий класс для проведения границ своей власти пытался навязать вместо диалога культурный монолог. Следствием этого может быть только разруха.  

Этот вывод касается не только того, что в Украине культурная жизнь должна быть двуязычной. Необходимо найти на политическом уровне форму для реального двуязычия, которое характеризует все население нашей страны. Видимо, наиболее приемлемой формой здесь будет следующая. На общегосударственном уровне украинский язык останется единственным государственным, но на региональном уровне будут признаны и иные официальные языки. Конечно, «иные» это в значительной мере эвфемизм. В половине регионов вторым официальным языком будет русский. Но это не должно быть актом торжества, а возвращением к настоящему диалогу. Государство должно продолжать поддерживать украинский язык, не угнетая русского. Например, кинофильмы с английского и иных неродных для большинства населения языков следует дублировать по-украински. В этом плане в последние годы достигнуты значительные успехи. Будет глупо, если сейчас эта успешная отрасль будет уничтожена. Но русские фильмы на украинский язык вряд ли стоит дублировать. Снабжать субтитрами – да.  

Культура Украины будет успешно развиваться, если она будет ориентироваться на вызовы будущего. Вновь следует отметить, что под действием правящего класса за годы независимости произошла определенная архаизация образа украинской культуры. Между тем в ней есть слои и течения, которые могут отозваться на острые потребности современности. Например, в украинской культуре есть оригинальная линия космизма. В 19 в. эту линию представлял социолог Сергей Подолинский, а в 20-м её ярчайшим представителем был Мыкола Руденко.  О последнем следует поговорить особо. Родом он из села Юрьевка нашей области. Выходец их шахтерской семьи. Из Киевского университета попал в армию и на фронт. Был политруком, участвуя в обороне Ленинграда. Получил тяжелое ранение. Затем в мирное время стал секретарём парторганизации Союза писателей Украины и главным редактором журнала «Дніпро». Но, находясь на вершине писательской иерархии, Николай Руденко задумался о том, куда идет человечество, разделенное двумя мировыми системами. Как и Сергей Подолинский он пришел к выводу, что нет оснований для вывода, что человечество при дальнейшем увеличении своей численности столкнется с угрозой голода. Это зависит от социальной организации, а не от природной предопределенности. Николай Руденко пришел к выводу, что даже высокие технологии могут совмещаться с несправедливым общественным устройством. Такая дисгармония таит в себе угрозу гибели человечества. Эту тему он разрабатывал на основе своей гипотезы о причинах гибели Фаэтона. Он отталкивался от предположения Иоганна Кеплера, что кольцо астероидов между Марсом и Юпитером возникло в результате гибели этой планеты. Николай Руденко эту гипотезу излагал и в научных статьях, и в романе «Волшебный бумеранг». Кстати, этот роман был завершен в 1966 году, а уже в 1968 году был издан в переводе на русский язык московским издательством «Молодая гвардия». Гибель Фаэтона в нем изображалась как результат действий диктатора, который так ответил на народное восстание.  

Думаю, было бы целесообразно, чтобы школьники на уроках украинской литературы изучали подобные художественные произведения. Точно так же, изучая русскую литературу, сейчас нельзя оставлять вне поля внимания Ивана Ефремова и братьев Стругацких.  

Наша культура должна быть динамичной, а, следовательно, в ней должна быть сильной самокритика. А для этого стране необходима свобода мысли и свобода слова. Это в последние годы мы начали воспринимать себя как постколониальное общество. Такой шаблон нам предложили зарубежные коллеги, а многие наши политические деятели и ученые приняли. Но историческое прошлое Украины не вписывается в постколониальный дискурс. Сейчас же Украина – не постколониальная страна, а страна периферизируемая. Наша угроза не позади, наша угроза – в нежелательном будущем. Наш правящий класс своими эгоистическими решениями создал предпосылки для смещения Украины на периферию современно мировой капиталистической системы. Без жизнеспособной культуры, способной дать ответы на вызовы будущего Украина с периферии не поднимется.  

Сдвиги в духовной ситуации нашей страны, часть из которых я затронул, не дают однозначно оптимистических ориентиров для нашего будущего. Окно возможностей, о котором я писал в первой статье, пока очень узкое. В основном оно состоит только в том, что на официальном уровне стали проявляться разнообразные подходы к проблемам, которые для предшествующего политического режима казались окончательно решенными. Но далеко не все новые подходы внушают оптимизм. Некоторые, наоборот, внушают тревогу. Необходимо расширять это окно возможностей совместными усилиями общественности.   

Post scriptum 

Меньше всего я хотел бы внушить моим читателям несбыточные ожидания от новой власти. Определенные сдвиги в духовной ситуации страны фиксировали и раньше при смене власти. Вспомним, что в первые месяцы своего президентства Л. Кучма активно говорил о необходимости борьбы с теневой экономикой и организованной преступностью. Именно тогда были обнародованы данные, что половина экономики Украины находится в тени. Эти данные как вечно актуальные повторяются до настоящего времени. Начало президентства Виктора Ющенко вообще было обозначено массовыми ожиданиями стремительного движения вперед. Значительная часть страны усматривала в президенте мессию. И все вернулось на круги своя. Все может туда вернуться и сейчас. Только у Украины с каждым разом все меньше запаса прочности. 

В первой статье я сказал о том, что в словах и действиях Виктора Януковича дает надежду на осторожный оптимизм. Сейчас же скажу, что вызывает тревогу. Первое и главное. Новая власть надеется на чиновничий аппарат как на проводника реформ. Если это сохраниться, то серьезных реформ не будет. Если Виктор Янукович хочет блага Украине, а свою миссию связывает с проведением назревших реформ, то он должен найти формы, которые дадут ему возможность опереться на общество. Пусть это общество слабое и раздробленное, но иной опоры для реформ нет. Это не просто красивая фраза. Опираться на общество – это создавать условия для развития неправительственных организаций и вовлекать их в решение важных для общества проблем. Это реагировать на общественные движения и выражать свою личную позицию по вопросам, которые заставляют людей выступать совместно.  

К сожалению, новая власть в своих отношениях с обществом допустила достаточно много просчетов. Все лето в Харькове идет борьба вокруг строительства дороги через территорию парка имени Горького. Борьба нешуточная. Отношение харьковский городских властей к протестующим вызывает возмущение. Протестующие пишут письма Виктору Януковичу (День. – 2010, 4 – 5 июня. – С.1). Но власть реагирует канцелярски. А рубка деревьев продолжается. Я понимаю, что – это компетенция городских властей. Оспорить решения можно и нужно через суд. Протестом пользуются оппоненты нынешней власти. Но общественность-то протестует не по заказу оппонентов. Проблема-то вполне реальная. Президент промолчал, хотя должен был высказаться как моральный авторитет. И это – его ошибка.

Второй случай – отсутствие реакции со стороны гаранта на массовые протесты против произвола милиции, вызванные гибелью в Шевченковском РОВД столицы студента Игоря Индило. Наша милиция нуждается в реформах и Президент мог бы, высказавшись по этому вопросу, такие реформы начать. Следует сказать, что в разных слоях народа накопился значительный протестный потенциал, сформированный чувством несправедливости в ответ на произвол властей разных уровне. Президент промолчал, и это тоже было его ошибкой. 

Я начинал этот обзор ситуации с цитирования слов Президента о том, что с диким капитализмом в нашей стране будет покончено. Но за время, когда я работал над этим материалом, мне приходилось видеть на предприятиях нашей области дорогое оборудование, которое не вводится в эксплуатацию только потому, что предприниматели не в силах заплатить взятку тем или иным чиновникам, без чьей подписи ввести механизмы в эксплуатацию нельзя. Предпринимателей часто изображают как жадных субъектов, которые не хотят платить налоги. Многие надеются, что ситуация может изменится, когда ставки налогов станут ниже. Но это – полуправда. Реально нашу экономику облагают налогами дважды. Один раз официально, другой – нелегально. Причем нелегальные налоги собираются чиновниками различных уровней неотвратимо и в свой карман. Материальными следами этого налогообложения являются роскошные машины и особняки чиновного люда. Многослойный «крыши» с предприятий собирают до 50% прибыли. Как после этого платить официальные налоги? Президент умеет наводить трепет на провинившихся, когда этого хочет. Но на этот социальный слой пока он трепета не навел.  

Зато новая власть дала повод и оппозиции (http://www.pravda.com.ua/columns/2010/07/14/5220695/) и независимым журналистам заниматься подсчетами расходов гаранта на свой день рождения. Журнал «Корреспондент», например, написал по поду только гонорара артистов, выступавших на юбилее: «…Собрать такой «хор», услаждавший слух его гостей, мог только долларовый миллионер, которым Президент с его годовым доходом в 235 тыс. грн. (по данным официальной декларации за прошлый год) быть не может» (№27. – С.16). Да что там оппозиция и журналисты. Пенсионерки, завсегдатаи скамейки пред нашим подъездом тоже долго и со вкусом обсуждали, кто с кем танцевал на юбилее Януковича. Все это для новой власти неуместно. Для реформ Президенту нужен моральный авторитет и поддержка общества. 

Илья Кононов, «ОстроВ»