О равенстве. Луганский дневник

В Луганске после 2014 года произошла ещё одна странная перемена, о которой, конечно, не было смысла говорить сразу – это не имело тогда значения. А сейчас, когда всё понемногу возвращается на круги своя и возвращаются люди, можно точно сказать, что город утратил признаки былой элитности.

Сейчас мы стремимся в то общество, где все равны. Идеалы коммунизма, приправленные православием. И ещё, у людей нет денег на прежнюю элитность, в то время как раньше для определённой выборки луганчан был открыт гольф-клуб на выезде из города и ресторан «Седьмое небо» на верхнем этаже гостиницы «Луганск». И люди были, и деньги были, и планы были, куда двигаться дальше.

Сейчас люди остро нуждаются в рабочих местах, деньгах и продуктах. Ещё в стабильности, мире и возможности выживать. Поэтому о чём это я? О какой элитности?

Вот, к примеру, государственный детский сад на улице Даля. До 2014 года, чтобы попасть туда, нужно было внести спонсорский взнос – 2 000 грн. Негласно на развитие детского сада. Это и было выборкой. И туда возили детей машинами со всего города, потому что там был английский язык для малышей, дети были схожего материального уровня и примерно одного уровня развития. К этому можно относиться, конечно, по-разному.

У кого денег не было, тот не попадал в этот детский сад – для таких там всегда была очередь, которая не заканчивалась до самого первого класса ребёнка. А те, кто умел договариваться и имел деньги, был в когорте избранных. Да и сейчас, когда говорят, что ребёнок ходил в тот сад, понимающие цокают языками – у садика была репутация, имя, статус.

Сейчас сложно сказать, куда можно отдать ребёнка, чтобы быть уверенным в его благополучии. В том, что, что он не принесёт из садика бранные слова, не научится тому, от чего его родители ограждают всеми силами. Мне не известны такие места.

Пару недель назад пятилетней дочери моей знакомой в детской драке вывихнули шею. Это было в том же садике на улице Даля, куда сейчас берут всех. Родители успели на такси до закрытия травмпункта и после в аптеку за шейным корсетом. Воспитатели, оправдываясь, говорили, что семья мальчика, с которым была потасовка, неблагополучная. Возможно ли было такое раньше? В этом садике – нет. С лета 2014 года сменился персонал, сменились внутренние правила.

Со школами ситуация тоже сложная. Былой рейтинг остался воспоминанием. Выпускники военных лет говорят, что окончили те самые элитные школы с языковым уклоном, только вместо двух иностранных языков у них был всего один, потому что на второй язык учителя так и не нашли.

Нет частных школ – есть частные студии развития. Но за громким словосочетанием стоит только лишь цена – 150 – 200 рублей за несколько часов занятий по принципу детского сада. Для родителей, которые стремятся оградить ребёнка от суровой реальности, это выход. Многие ведь не имеют таких денег, чтобы выделять около тысячи рублей еженедельно на досуг и развитие ребёнка. И ведь каких-то особых развивающих занятий там нет – родители это понимают, но всё равно упорно ведут ребёнка в частные студии, веря, что там их ребёнок не научится плохому.

На нашей улице много ребятни. Улица раньше была рабочей – жили на ней сплошь заводчане. Редко кто получал высшее образование и выходил из этой рабочей среды. Пробовали алкоголь и сигареты обычно в ранней юности – среда этому способствовала. Да и вся жизнь была на виду – до глубокой ночи на лавочках у своих домов. Романы разворачивались на виду у всей улицы, драмы – тоже.

Да, мой край – рабочих людей. Их сложно назвать плохими или хорошими, это плотная среда, в которой нет места чужакам, а к интеллигенции относятся подозрительно. Здесь привычно ходят друг к другу за солью и самогоном. Уже давно нет заводчан, нет заводов, почти нет работы. Люди обмельчали, привычки стали примитивнее. И детвора до ночи бегает под фонарями, играя в войнушки у домов, потому что у родителей нет денег везти куда-то детей или водить их куда-то летом. Среди них не будет адвокатов или врачей – это очевидно. Самое дорогостояще развлечение в нашей безденежной среде – цирк раз в год и кукольный театр с классом. И если на всю улицу в одной семье хотят воспитать ребёнка иначе, это как плыть против течения – это почти невозможно. Даже если пускать ребятню к себе, если быть с ними, если не отходить – среда просачивается сквозь это общение: привычки, нравы, устои.

Никто уже не хочет работать на заводе, никто не стремится учиться, чтобы знать. Сейчас учёба и работа вообще не связаны никак. Можно быть дипломированным менеджером и торговать на рынке в своём модуле сладостями. Хотя, наверное, это как-то даже связано. Но таких вот везучих – кто учится и имеет работу – единицы. На нашей улице их нет.

Чаще всего мужчины стремятся выехать куда-то, чтобы вернуться с деньгами, а женщины идут на короткие подработки, чтобы решить какой-то семейный вопрос. И декретные деньги – тоже выход. Мужчина строит что-то в России, женщина здесь живёт за декретные деньги. Мужчина возвращается и они живут какое-то время за счёт его доходов, после – всё по новой. И чтобы быть строителем или торговать на рынке не нужно вообще никакое образование, это все давно поняли. Дипломы воспринимаются только приложением к тому, что есть. Диплом может помочь в жизни, но чаще к успехам он вообще не имеет никакого отношения.

И выходит, что в нынешней ситуации мир стал навыворот, сместив акценты. Хотя, с другой стороны, стремясь к всеобщему равенству, - нет частных школ, нет элитных детских садов, нет гольф-клуба и того поднебесного ресторана. Все сейчас равны. Только даже в таком вот равенстве у большинства нет денег, нет работы, нет возможностей жить лучше и возить детей на море, а у других, равных среди нас, - есть всё…

Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"