Навыворот. Луганский дневник

Знаете, что удивительно? Молодёжь воспринимает всё происходящее здесь и сейчас нормой. Меня это потрясло. Как можно привыкнуть к тому, что ты живёшь как хомяк в клетке – не имея возможности выехать отсюда? Как можно привыкнуть к двум контрастам – очередям в местные «банки» и на блок-постах и одновременной пустоте на улицах? Как можно спокойно говорить о том, что на море ты был последний раз ещё до войны? И так наберётся список того, что появилось в твоей жизни нового после 2014 года, но к чему нужно мучительно привыкать.

И самое удивительное, что молодёжь может сравнивать короткими промежутками – этот год с прошлым, отмечая, что жизнь-то, в принципе, улучшилась: не стреляют, работу можно найти и так далее. Это взрослый состоявшийся человек сравнивает большими отрезками прожитой жизни, хорошо помня, как было пять лет назад или в его молодости, а молодёжь счастлива тем, что имеет планы, что весь мир кажется в этом возрасте заманчивой лотереей, что вокруг всё движется с некой иллюзией изменения в лучшую сторону…

Вчера я стояла в очереди в местный «госбанк» - очередь была общей для всех: и получать выплаты, и оплачивать коммунальные платежи. Хотя уточнять, что банк «местный» или что он «банк» смысла никакого нет – других банков всё равно в «республике» нет. Очередь была с виду небольшой – часа на три. Но ко входу всё время подходили льготники за пособиями, пенсиями и детскими выплатами – с детьми, на костылях, увечные, хромые, беременные. Все в кучу и без разбора шли без очереди, отчего наша очередь относительно здоровых людей стояла на месте. И когда ты часа три наблюдаешь за теми, кто проскальзывает в двери, прикрываясь младенцем, костылём, горбом или круглым животом, начинает казаться, что детей берут с собой исключительно как льготу – чтобы не ждать. И казалось так буквально всем, кто выстоял эти три часа снаружи без лавочек в довольно недружелюбной атмосфере.

И когда очередная мама с полугодовалым младенцем уверенно пошла к двери за детскими выплатами, её не пустили. Две женщины загородили дорогу… Конечно, очередь разделилась на тех, кто был на стороне матери с ребенком, кто держал нейтралитет и кто кричал о том, что можно прийти завтра, когда людей будет чуть меньше… Скандал длился минут десять, но дело даже не в этом… В этой накалённой атмосфере выплеснулось то, что давно зрело и копилось у многих – бесправие, безденежье, лишения…

Одна женщина кричала о том, что она живёт с внучкой, в то время как её дочь вынуждена работать в России, чтобы прокормить своих мать и дочь здесь. По большому счёту, к этому конфликту из-за очереди это не имело никакого отношения, но, знаете, в такие минуты наивысшего накала эмоций выплёскивается то, что на поверхности.

Таких ситуаций вокруг тысячи, когда детей оставляют старикам, чтобы заработать на жизнь в разлуке. Когда где-то торгуют, моют полы, моют лежачих стариков, зарабатывают официантками и танцами, чтобы помочь живущим здесь. Годы врозь. На счету каждая копейка. И никто счастливее или богаче этой разлукой не становится, потому что эти годы тоже идут в счёт жизни…

В очереди кричала, защищая младенца и его мать, молодая женщина – бледное лицо искажено гневом, волосы растрёпаны: «Люди, оставайтесь людьми! Пожалейте ребёнка!» Я узнала её чуть позже, мы работали вместе до войны – она недавно родила, и, судя по всему, ещё кормит грудью… И своего малыша она оставила дома, а сама стоит эти три часа в общей очереди. А младенец, из-за которого разгорелся этот скандал, кричал на руках у матери от страха в этой волне человеческой ненависти к нему, криков, проклятий, брани – тоже ведь новые реалии новой жизни сейчас.

Ненависть можно перенести на тех, кто ближе, кто меньше держит удар, кто не сможет защитить себя… Странно, что после таких вот впечатлений не выходит забыть всё сразу. И есть ощущение, что ты измарался в чём-то липком, чего никак не отмыть. И после ты успокаиваешь себя – я забуду это. И в копилке того, что ты хочешь забыть, оказывается очень многое – и детство твоего ребёнка под взрывы. И его невольная реплика на салют: «Наверное, начался обстрел» или не детское успокоительное «Да это просто война!» и твоя мысль: неужели он всё-таки запомнил, каково это было в то лето? И то, что свою злость ты, чего уж, часто срываешь на нём, а он терпит это, считая что ты всегда права от того, что мама… И то, что сладости и фрукты – роскошь, и что он тоже часто бывает таким вот льготным билетиком в очереди, когда ты закрываешь ему рукой ушки, чтобы он не услышал и не впитал в себя то, что кричат вокруг…

И ещё тот мост, куда мы ходим иногда как на прогулку, чтобы решить какие-то вопросы, а он всех военных видит пиратами-бородачами, их флаги – пиратскими стягами, а эту бесконечную очередь – путешествием, потому что мы придумали эту сказку для него…

Я тоже умею обманывать себя – с лёгкостью сочиняя сказки о том, что так лучше, и всё это мы тоже переживём. Но моя память чуть длиннее, чем память тех подростков, которые живут от праздника к празднику, кто танцует под Газманова и считает, что группа «Фабрика» пела очень классно. Я могу сравнивать и вести учёт своим потерям – друзей, работы, счастливых событий. И если отталкиваться от лета 2014 года, как от точки отсчёта новой жизни, то мы и вправду живём лучше – не стреляют! Но если измерять свою жизнь большими промежутками, то хорошего в ней не так уж много. А, может быть, всё зависит просто от восприятия жизни? От того, как ты умеешь относиться к тому, что имеешь и тому, что тебя окружает? Всего-то?

По радио сказали, что Леонид Пасечник учредил звание «героя ЛНР». И после таких новостей понимаешь, что месседж о «герое» и вчерашний скандал в очереди идут в каких-то параллельных плоскостях. И то, и другое – реальность, но вывернутая наизнанку, как мир через кроличью нору, в котором всё будто бы настоящее, но какое-то странное, вывернутое наизнанку. За семь лет работы с той белокурой женщиной вместе, я никогда не видела её такой. Счастливой, спокойной, дружелюбной – да. И улыбчивой – да. Я даже подумать бы не могла, что она может быть такой - растрепанной, гневной, кричащей от бессилия и защищая чужого ребёнка, как своего…

И отчего-то я сравниваю жизнь сейчас с тем отрезком своей жизни, в котором и она, и остальные наши коллеги улыбались почти всегда и счастливы были чаще, чем несчастны… И дети были просто детьми, а не льготным билетиком для их мам.

Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"